900 дней. Блокада Ленинграда

22 июня, в начале четвертого, его танки стремительно прорвались через границу, сломив небольшое сопротивление. Затем на пути их встретились ДОС[55], слегка замедлившие продвижение.

Как бы то ни было, к 8 часам вечера в воскресенье генерал Бранденбергер, командовавший 8-й бронетанковой дивизией, в соответствии с планом обеспечил две переправы через реку Дубиза у Аргалы. Разбитые советские войска не успели разрушить мосты. Вслед за танками Бранденбергера к 12 часам границу пересекли 3-я моторизованная дивизия и 290-я пехотная. Они быстро продвигались вперед, танки расчистили им путь.

41-й танковый корпус под командованием генерала Рейнхардта должен был подойти к Двине у Екабпилса (Якобштадта), старой крепости между Ригой и Двинском. Корпус временно задержался у Шяуляя из-за сильного сопротивления советских войск, которое вскоре было сломлено.

Скорость продвижения бронетанковых войск изумила даже опытных вояк вроде Манштейна. К 24-му его 56-й корпус захватил речные переправы около Укмерге (Вилкомирц), вклинившись на 170 километров в глубину советской территории. До Двинска осталось меньше 150 километров по главному шоссе. Рано утром 26-го танки подошли к Двинску, а к 8 утра захватили невредимыми два крупных моста через Двину.

3-й германский бронетанковый корпус под командованием генерала Гота, входивший в группу армии «Центр» и расположенный южнее, продвигался к Неману так быстро, что сумел захватить мосты у Алитуса и Мяркине, в 60 километрах к югу от Каунаса, которые советские войска не успели взорвать.

В результате был преодолен советский оборонительный рубеж у Немана, прикрывавший Каунас; падение города стало неизбежным.

Неудивительно, что гитлеровский начальник штаба генерал-полковник Гальдер, подводя итоги первых часов наступления нацистов, записал в оперативном журнале:

«Наступление наших войск явилось для неприятеля тактической внезапностью. То, что наше наступление застигло неприятеля врасплох, подтверждают следующие факты: воинские части, находясь в казармах, попадали в плен совершенно для них неожиданно; самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом; передовые части, атакованные нашими войсками, спрашивали у командиров, что делать.

Можно предвидеть, что элемент внезапности окажет еще большее влияние на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших наступающих войск».

На фоне того, что произошло в первые часы войны, заявление Гальдера – верх сдержанности.

Действия нацистов на начальном этапе наступления дали Гитлеру все основания себя поздравить. Он опять полностью застиг неприятеля врасплох. Блицкриг – молниеносная война, которая была сначала продемонстрирована в Польше, затем с еще большим успехом в Скандинавии, Нидерландах, Франции, – теперь с блеском осуществлялся в России. Казалось, вот-вот исполнятся оптимистические прогнозы, обещавшие, что недели за две Россия просто развалится под мощными ударами танков и люфтваффе. И никто в ставке Гитлера в эти волнующие дни, вероятно, не вспомнил о зловещем прецеденте, о нашествии на Россию Наполеона. Снова провозглашался гений фюрера – триумф его стратегии и оружия.

На дальних подступах

Немцы решили двинуть войска на Ленинград в основном по шоссе Тильзит – Рига. Шоссе пересекало советско-германскую границу у города Таураге на реке Ура. Он находился в центре оборонительных укреплений, которые сооружал Прибалтийский особый военный округ под командованием генерал-полковника Ф.И. Кузнецова для защиты Ленинграда от нападения через Прибалтику. Предполагалось, что этот округ, созданный после включения в СССР Прибалтийских государств летом 1940 года, отобьет любое нападение за сотни километров от Ленинграда.

Очевидно было значение Таураге, но его гарнизон вечером 21 июня в основном состоял из пограничников, а не регулярных частей Красной армии. Вечером пограничный патруль перехватил письмо, где сообщалось, что в субботу вечером или в воскресенье утром планируется немецкое наступление. Часа в 2 ночи 22 июня подполковник Головкин, командир пограничного отряда, приказал занять места по боевому расписанию. Они отчетливо слышали гул тяжелых машин, очевидно танков, переходивших реку. На немецкой стороне кромешная тьма, и в тиши прохладной ночи – лязганье тяжелой военной техники.

В 4 утра раздался громоподобный грохот. В Таураге снаряд попал в командный пункт, другой вывел из строя коммутатор. Пограничный пост взывал через полевой телефон: «Говорит Осока. Говорит Осока. Немцы перешли границу. Это Осока. Война. Вижу танки. Много танков!»

Пограничники взорвали мост через Уру, но не имели возможности оказать настоящее сопротивление. Они сжигали в комендатуре секретные документы, вынимали из сейфа деньги; было около 2 часов дня, когда пограничники добрались до Скаудвиле в 10 километрах к востоку от Таураге. Летевшие низко фашистские самолеты атаковали их с бреющего полета, и они стреляли по самолетам из пистолетов и пулеметов, потому что не было зенитных орудий.