900 дней. Блокада Ленинграда

41-й нацистский бронетанковый корпус мчался прямо к Луге по шоссе из Пскова. Сметя остатки 118-й стрелковой дивизии, сокрушив 90-ю пехотную, недавно прибывшую и еще не знавшую, что немцы рядом, танки пронеслись через реку Плюсса всего в 19 километрах от Луги, и лишь там наконец их задержали отчаянные, страшные бои.

Когда Кочетов радостно ехал ночью «на фронт», 41-й бронетанковый корпус переменил ось наступления и двигался на северо-восток, чтобы прорвать сокрушительным ударом тот самый участок обороны, который Кочетов намеревался посетить.

К этому времени ленинградское командование было вне себя.

10 июля главнокомандующим назначили маршала Ворошилова, через три дня Жданова назначили его заместителем, или членом Военного совета.

Были приняты драконовские меры.

В отчаянной попытке уцелеть неистово перетрясли всю структуру советского командования. Помимо замены генерала Кузнецова, командующего Северо-Западным фронтом, генералом Собенниковым из 8-й армии, сняли генерал-лейтенанта П.С. Кленова, начальника штаба Северо-Западного фронта, за некомпетентность и «слабое руководство».

Та же обстановка была на Западном фронте. Маршала (тогда еще генерала) А.И. Еременко, советского командующего на Дальнем Востоке, вызвали в Москву. Он выехал с Дальнего Востока 22 июня и прибыл (почти все время находясь в поезде!) 29 июня.

Маршал Тимошенко ему сказал, что на Западном фронте хаос, правительство решило снять генерала Дмитрия Павлова и его начальника штаба генерал-майора В.Е. Климовских, назначив вместо них Еременко и генерал-лейтенанта Г.К. Маландина.

Штаб Павлова находился около Могилева. Еременко прибыл туда на следующий день рано утром. Павлов завтракал в маленькой палатке. Это был человек с огромным боевым опытом, участник гражданской войны в Испании.

Он приветствовал Еременко в обычной шутливой манере.

«Сколько лет, сколько зим! – сказал он с улыбкой. – Каким ветром тебя занесло? Ты надолго?»

Вместо ответа Еременко вручил ему приказ о снятии с поста командующего. Павлов читал в смятении, потом спросил:

«Куда же мне ехать?»

«Нарком приказал в Москву», – отвечал Еременко.

Павлов заморгал, потом, взяв себя в руки, пригласил завтракать.

«Некогда, – отклонил приглашение Еременко, – надо немедленно выяснить обстановку».

Помолчав одну-две минуты, Павлов приступил к делу. «Что я могу тебе сказать насчет обстановки? Сокрушительные удары противника застали врасплох наши войска. К бою мы не были готовы. Находились в мирных условиях, проводили учения в лагерях и на полигонах. И поэтому понесли тяжелые потери – в авиации, артиллерии, танках и в живой силе тоже. Противник глубоко вторгся на нашу территорию, занял Бобруйск, Минск».

Упомянул Павлов и о том, как поздно он получил приказ с объявлением боевой тревоги.

Пока они беседовали, в штаб Павлова прибыли маршал Ворошилов и Б.М. Шапошников в длинном черном лимузине. Мрачную картину, которую нарисовал Павлов, они подтвердили.

«Дело плохо, – сказал Ворошилов. – На фронтах нет устойчивости. Есть лишь отдельные опорные пункты, где наши части отбивают превосходящие силы противника. Связь с ними слабая».

В тот же день генералы Павлов и Климовских вылетели в Москву. Еременко никогда их больше не видел. Их сразу расстреляли. Вина их, по мнению хорошо знавшего их маршала Бирюзова, была в том, что они с точностью выполняли приказы, которые отдавали маршал Тимошенко и Генштаб по личному указанию Сталина[89]. Назначение нового командования в Ленинграде не могло обеспечить надежную оборону на Лужской линии.

Против разбитых советских армий выступили силы фон Лееба, состоящие, по имеющимся оценкам, из 21–23 отборных дивизий группы армий «Север» во главе с грозным 4-м бронетанковым корпусом, в целом, по-видимому, 340 тысяч человек. У него было 326 танков, 6000 орудий. Согласно советским источникам, у Германии к 10 июля было больше пехоты в 2,4 раза, артиллерии – в 4 раза, минометов – в 5,8 раза, танков – в 1,2 раза. К этому дню Северо-Западный фронт имел 102 боевых самолета, германская группа армий «Север» – около 1000.

После падения Пскова 4-й нацистский бронетанковый корпус двинулся по шоссе к Луге, прокладывая путь для двенадцати, как предполагалось, нацистских дивизий. Шесть немецких дивизий двинулись к сектору Нарва – Кингисепп.

В отчаянии ленинградское командование решило перебросить силы с севера (где на Карельском фронте финны особой активности не проявляли) на Лужскую линию.

На юг были направлены 10-й механизированный корпус и стрелковые дивизии 70-я и 237-я. Но эти отборные части еще не прибыли на позиции, а Ворошилов уже повернул их на юго-восток, чтобы не дать немцам перейти за Лужскую линию обороны, обойдя ее с фланга восточнее озера Ильмень в районе Новгорода.