900 дней. Блокада Ленинграда

12-го и 13-го Бычевский занимался укреплениями и постановкой мин. Вскоре после рассвета 13-го он передал по радио сигнал, и 3 крупных мины, заложенные под зданиями в Стругах Красных, взорвались. Там были расквартированы германские моторизованные части, потери были огромными. В тот вечер Ворошилов и Жданов снова вызвали в Смольный командиров и политработников четырех вновь сформированных партизанских батальонов. Каждый батальон состоял из 10 подразделений, насчитывавших от 80 до 100 человек. Им было приказано немедленно проникнуть в тыл немцев и попытаться всеми возможными средствами задержать или уменьшить скорость немецкого наступления; приказано было нападать на германские части моторизованной пехоты, взрывать мосты, разрушать коммуникации, сжигать склады, пакгаузы, оставленные при беспорядочном отступлении русских, и выполнять другие «специальные задачи». До рассвета «истребительные» батальоны, как называли их русские, перевезли в район Гдов – Сланцы и оставили там для перехода в тыл врага.

Во всех действиях Верховного командования ощущалось отчаяние. Через несколько часов после того, как были отправлены «истребительные» батальоны, 14-го рано утром, из Ленинграда последовал неистовый звонок. 41-й немецкий бронетанковый корпус ворвался в Поречье, переправился через реку Лугу, перешел через линию укреплений, захватил плацдарм в Ивановском, внутри советской системы укреплений. Аналогичная попытка в Сабеке была еле-еле отбита курсантами пехотного училища.

Поречье – сердце той позиции, где находилась 2-я дивизия народного ополчения. Опять немцы добрались до оборонительной линии раньше советских войск, 20 немецких танков с ревом пронеслись через Поречье, ворвались затем в Ивановское; а из Ленинграда как раз привезли 2-ю дивизию народного ополчения и первые отряды выбирались из теплушек[92]. Когда они наспех построились, чтобы идти в Ивановское, ударили немцы. Казалось, что стреляют отовсюду. По дороге со скрипом неслись крестьянские телеги, козы блеяли, ржали лошади. Стали падать на землю ополченцы – мертвые, раненые. У кого были винтовки, те отчаянно стреляли, выпрямившись во весь рост, «с плеча», как на стрелковом полигоне. А в ответ немцы били из орудий прямой наводкой. Вскоре загорелся сухой торф, обломки деревьев, и все заволокло клубами дыма.

Если немцы здесь прорвут оборону, то тогда перед ними откроется свободная дорога – 80 километров по шоссе до Зимнего дворца. На всем пути к Ленинграду их некому задержать: ни одного сформированного подразделения, ни одной оборонительной позиции с войсковым составом.

Из Ленинграда Бычевскому приказали по телефону немедленно явиться к главнокомандующему, имея при себе роту саперов. Ему также сообщили, что отправляют грузовиками 1000 мин. Он собрал 106-й саперный батальон и окружным путем, чтобы избежать нападения немецких пикирующих бомбардировщиков, через пять часов домчался к штабу. Там было все командование Ленинградского фронта, в том числе генерал Попов и маршал Ворошилов.

На открытом холме в 500 метров от Ивановского два командира стояли и смотрели, как после неудачной контратаки отступает в беспорядке 2-я дивизия народного ополчения.

Советская артиллерия била снарядами по центру Ивановского, избы взлетали в облаках дыма. Бычевский увидал в бинокль немецкие танки, сквозь дым продвигавшиеся на край деревни, их страшные орудия извергали пламя. Перед избами метались все еще привязанные к перекладинам заборов козы. Ворошилов хмуро поздоровался с Бычевским, резко заявив: «Саперы всегда опаздывают!», потом отвернулся и, не обращая внимания на рвущиеся поблизости снаряды, свистящие в воздухе осколки, долго глядел на поле боя.

Бычевский услышал разговор пулеметчиков:

«Это он, Ворошилов! Клим!»

«Гляди, стоит, как будто врос в землю».

«Мать сказывала, что есть люди, заговоренные от пуль».

«Так то от пуль. А это снаряды!»

Ворошилов был недоволен увиденным. Он хотел знать, почему артиллерия бьет по опустевшей деревне в то время, когда танки немцев уже находятся в ее окрестностях? Попов стал объяснять, что артиллерия не успела произвести разведку, но внезапно смолк. И прежде чем Ворошилов смог вмешаться, он влез в танк и сам двинулся к деревне.

«Вот черт!» – вскричал Ворошилов, хлопнув в ладоши.

Но вскоре в танк ударил снаряд и с грохотом отскочил. Попов вылез, шатаясь.

«Ты в своем уме? – заорал Ворошилов. – Ну к чему все это? Ты пойдешь в разведку, а кто будет командовать фронтом?»

А когда Ворошилов случайно встретил симпатичную девушку из Красного Креста по имени Клавдия, то не позволил ей находиться в таком опасном месте, но она бойко возразила: «А вы, товарищ маршал? В самый огонь лезете. Почему? Вы там нужны? Так и я там, где нужна, – там, где раненые лежат».

Через несколько минут Ворошилов и Попов умчались, предварительно распорядившись, чтобы плацдарм в районе Поречье – Ивановское был побыстрей ликвидирован. Этот приказ дорого обошелся 2-й дивизии народного ополчения, тщетно пытавшейся его выполнить.