900 дней. Блокада Ленинграда

К этому времени в немецком штурме наступила кратковременная передышка. Разбитая советская 11-я армия, которая прикрывала подступы к Шимску, являвшемуся якорем спасения озера Ильмень на Лужской линии, получила подкрепление. Ее усилили войсками Карельского фронта – 21-й танковой, 70-й гвардейской и 237-й стрелковой дивизиями. Обнаружив, что 56-й немецкий моторизованный корпус под командованием генерала Манштейна плохо прикрыт, советские силы его атаковали, взяли в клещи и за период с 14 до 18 июля отогнали немцев почти на 48 километров.

Как лаконично отметил Манштейн, «нельзя сказать, что корпус в этот момент находился в завидном положении. Последние несколько дней были критическими, противник всеми силами стремится сомкнуть кольцо окружения». 8-й нацистской бронетанковой дивизии пришлось отойти для переукомплектования, 56-й корпус потерял около 400 машин. Была устранена непосредственная угроза Новгороду и Ленинграду, стало чуть легче дышать.

Гитлер выказал некоторую озабоченность по поводу сложившейся обстановки. В своей директиве 19 июля он предупредил, что дальнейшее продвижение к Ленинграду может произойти, если восточный фланг группы армий «Север» будет защищен 16-й армией. 3-ю бронетанковую дивизию группы армий «Центр» перебросили на северо-восточное направление, чтобы прервать связь между Ленинградским фронтом и Москвой, а также укрепить правый фланг сил фон Лееба.

Гитлер вслед за своими указаниями лично посетил штаб фон Лееба 21 июля и потребовал «быстрей покончить» с Ленинградом.

Николай Тихонов и Виссарион Саянов побывали у генерал-майора А.Е. Федюнина, командира 70-й гвардейской дивизии, после того, как он успешно отогнал 56-й моторизованный корпус Манштейна. Штаб Федюнина был в Шелони, на поляне, окруженной лесом, недалеко от большого села Медведь. Тихонов знал Федюнина еще со времен Зимней войны с Финляндией. День был жаркий, летний, в такой день хорошо собирать ягоды, бродить по лесу, отдыхать возле прохладного ручья.

Уже около десяти дней на фронте спокойно. Однако ни расслабиться, ни радоваться генерал Федюнин себе не позволял.

«Тишина обманчива, – пояснил он. – Скоро должно что-то произойти. Мы помогли нашим лужским силам, но враг произвел перегруппировку. Он ударит здесь. Может быть, не эта дивизия. Но он знает нас, мы его били. Он ударит по 1-й дивизии ополченцев и двинется к Новгороду… Нам будет тяжело, но выбора нет, остается драться до последнего!»

Тихонов и Саянов наблюдали, как удлиняются тени. Наступал вечер. Прошла женщина с лопатой, часовой предупредил, что по ее полю, где растет картошка, немцы стреляют из минометов. Женщина пожала плечами и пошла дальше, сказав: «Темно будет, может, не заметят».

Кто-то спросил генерала Федюнина: почему он в парадной форме?

В ответ он рассмеялся. Был в этой форме, когда началась война, и не успел позаботиться, чтобы прислали другую, походную. «Завтра сменю», – сказал он.

Корреспонденты уехали, а день спустя, 13 августа, Тихонов был уже в Новгороде, древнейшем из русских городов. Старые стены сотрясал грохот артиллерийской канонады. Потоки людей шли через площадь. Опять новгородская земля в огне войны.

У одного из командиров Тихонов спросил, где находится 70-я гвардейская дивизия, и в ответ услышал, что она отступает на северо-запад под натиском новых германских дивизий.

«Вы давно из 70-й?» – спросил командир.

Тихонов объяснил. «Вы счастливый, – сказал командир, – немцы через час ударили. Генерал Федюнин убит…»[93]

Немцы были не единственными врагами.

Бычевский работал, почти постоянно поддерживая тесную связь с генерал-лейтенантом К.П. Пядышевым, командующим боевой группой, защищавшей Лужскую линию обороны. 23 июля Бычевский получил копию нового приказа, согласно которому лужский фронт подразделялся на 3 сектора, в каждом – свой командир и отдельный штаб. В этом, вероятно, есть определенный смысл, думал Бычевский. В конце концов еще 15 июля Верховное командование рекомендовало сократить войсковые части, поскольку многие советские командиры оказались не в состоянии справиться с большими соединениями. Но любое разделение фронта способствовало возникновению просветов между флангами, плохой связи, возникновению промежутков, через которые могли прорваться немецкие танки. До сих пор немцы добивались успеха именно таким образом. Зачем понадобилось разрывать Лужскую линию? А как же Пядышев? О его назначении в приказе ничего не говорится. «Пядышев, – писал затем Бычевский, – просто исчез».

Стали распространяться слухи, что он арестован. Бычевский не хотел этому верить. Начальник штаба Никишев на вопрос, заданный ему Бычевским, об аресте Пядышева ответил: «Не знаю», давая ясно понять, что не хочет об этом говорить.