99 дней

Господи. Качая головой, целенаправленно поворачиваюсь к палатке, которую делю с Гейбом. Не знаю, как избавиться от этого ощущения. Конечно, я знала, что они делят одну палатку на двоих, и понимала возможные последствия – как и то, что этих последствий может не быть, раз уже Тесс выплевывала свои внутренности.

Гейб берет меня за руку почти сразу, как я забираюсь внутрь, и, потянув на мягкую кучу из спальников, задирает мою майку.

– Да у тебя солнечный ожог, Молли Барлоу, – бормочет он, глядя на меня при тусклом свете луны, проникающем сквозь окошко на потолке. Прижимается губами к красному пятну на моем плече, а потом к бедру, которое обгорело из-за задравшейся во время сна футболки. – Больно?

Тесс худее меня, думаю я. И без одежды, вероятно, выглядит лучше, может, еще даже… Прекрати!

– Не больно, – уверяю я, закрываю глаза и погружаюсь в ощущения от рук Гейба, его рта и знакомого гудения, которое он пробуждает в моем теле. Мы с Патриком были детьми, когда начали встречаться, достаточно юными, чтобы нам не казалось, будто мы куда-то торопимся, и стеснительными, чтобы признаться в этом друг другу. Но теперь мы старше и подошли к той точке, когда не исключено, что они с Тесс будут действовать гораздо быстрее, возможно, прямо сейчас он снимает с нее футболку, забирается под резинку ее трусиков…

– Я не могу, – вдруг выпаливаю я да так быстро сажусь, что почти скидываю Гейба с себя, и вытягиваюсь в наполовину застегнутом спальнике. Лицо вспотело и покраснело. Я совсем не знаю, что делать дальше, как объяснить ему, что Патрик и Тесс находятся через одну палатку от нас, а мы здесь, и все как будто связано, слишком интимно, ужасно, и прямо в эту секунду мне лишь хочется, чтобы меня никто и никогда не касался. Мы уже это делали, верно? Да, возможно, это не должно быть такой проблемой, но просто… я не… – Извини, – продолжаю я, – просто…

– Эй, полегче, – говорит Гейб, садится и откидывает волосы с лица. – Все нормально; мы можем ничего не делать. Успокойся. – Он тянется и, взяв меня за пальцы, сжимает их. – Хочешь прогуляться?

Я улыбаюсь, смущенно и благодарно, беру кофту и несколько секунд вожусь с ее подолом.

– Ты что, какой-то идеальный, что ли? – спрашиваю его, качая головой перед тем, как надеть кофту. – Это твоя суперсила?

– Нет, – серьезно отвечает Гейб. – Моя суперсила – рентгеновское зрение.

Я фыркаю.

– О господи, беру свои слова обратно.

Гейб улыбается.

– Идем, – говорит он, поднимается и тоже тянет меня вверх. – Пойдем посмотрим на чертовы звезды.

Беру с собой несколько пакетиков перекуса, и мы бредем по площадке лагеря, проходя мимо все еще тусующихся ребят и слыша ночные разговоры вокруг затухающих костров. Я дрожу, когда ночной воздух касается обгоревшей кожи. Рука Гейба согревает меня, и когда мы доходим до полянки, где прошлым вечером проходил концерт, Патрик, Тесс и то, чем они, возможно, занимаются, полностью выветрилось из головы. Сейчас есть только я, Гейб и эти чертовы звезды над нами. Вот где я должна быть.

Находим самый чистый участок травы и, разложив на сырой земле покрывало, откидываемся назад, чтобы смотреть на небо. Мы достаточно далеко от цивилизации, поэтому луна напоминает фонарь – здесь же и созвездие Ориона, одна из Медведиц, Кассиопея на перевернутом стуле.

– Сейчас самое время завести разговор о том, что мы всего лишь песчинки во вселенной, – отмечаю с иронией, но я правда рада, что мы сюда пришли. – Держи, – говорю я, достав из рюкзака пару бутылок пива. – За то, что мы песчинки.

Гейб удивленно улыбается.

– Посмотри на себя, девочка-скаут, – произносит он, откручивая с бутылок крышки и возвращая одну мне. – Я люблю тебя, ты знаешь это? Ты прелесть.

Я смотрю на него, моргая, Гейб смотрит в ответ. А потом мы начинаем смеяться.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – говорит он, и я думаю, что знаю, сидя под небом в форме миски. Крепко целую его, чтобы показать, что понимаю.

День 36

Дома меня ждет еще один е-мейл от декана: Уважаемый абитуриент, пожалуйста, ради всего святого, поторопись и реши, что делать со своей жизнью.

Или что-то наподобие.

Готовлю себе перекус из яблока и арахисового масла и отправляю Гейбу сообщение, что отлично провела время.

«Ты тоже ничего, для песчинки-то», – пишет он в ответ, и я хихикаю. С Гейбом я не ощущаю себя ходящим и говорящим разочарованием. С ним я чувствую себя самой собой.

Тогда почему не могу перестать думать о его брате?

Доедаю яблоко и вывожу Оскара во двор, выбросив из головы картинку, где Патрик и Тесс исчезают в палатке, и убеждая себя, что превратилась в глупого меланхолика. Составляю список рабочих дел, которыми займусь завтра. И наконец достаю из кармана телефон.

«Как твоя сыпь?» — в шутку пишу ему. Он не отвечает.

День 37