99 имен Серебряного века

1908–1911 годы были звездным часом Саши Черного на страницах «Сатирикона». По свидетельству Чуковского, «получив свежий номер журнала, читатель прежде всего искал в нем стихов Саши Черного. Не было такой курсистки, такого студента, такого врача, адвоката, учителя, инженера, которые не знали бы их наизусть».

Помимо «Сатирикона», Саша Черный печатался в других изданиях. В 1906 году вышел первый сборник «Разные мотивы», в 1910-м — книга «Сатиры», в 1911-м — «Сатиры и лирика». Своим «Сатирам» Саша Черный предпослал афоризм Сенеки: «Избежать всего нельзя, но можно презирать все это». Он и презирал, и клеймил, и ненавидел. «А ненавидеть он умел мастерски», — замечал Корней Чуковский. Однако весь этот его «негатив» был обряжен в комические одежды и все подано на грани бурлеска:

Проклинаю культуру! Срываю подтяжки!
Растопчу котелок! Растерзаю пиджак!

Смех среди руин. «Три собачки во дворе разыграли кабаре» — это из области быта, а вот и политика:

Четыре нравственных урода —
Один шпион и три осла —
Назвались ради ремесла
«Союзом русского народа».

Октябрьскую революцию Саша Черный не принял и сотрудничать с новой властью не стал. Сначала уехал в Литву, затем весною 1920 года в Берлин, далее — Рим. Работы найти не мог, пришлось продать библиотеку: «В Берлине бросил самовар, а в Риме — книги… Жизнь — могила. Я ж не советский комиссар — на перевозку не хватило!» В своей излюбленной манере в 1924 году написал историю Ленина:

…А потом? А потом, как известно,
Наступили кремлевские дни:
Добрый вождь гениально и честно
Загасил все живые огни…

В Берлине в 1923 году Черный на свои средства издал третью книгу сатир «Жажда». На следующий год он перебирается в Париж и сотрудничает в эмигрантских изданиях: «Русской газете», журнале «Иллюстрированная Россия». Пишет поэму «Кому в эмиграции жить хорошо». Легко догадаться, что ни наборщику, ни конторщику, ни уборщице, ни таксисту, — никому из простого люда. Пишет детские стихи, пытаясь забыться от действительности на «детском острове». Не получилось…

Анна Ахматова как-то сказала Лидии Чуковской: «Вы заметили, что с ними всеми происходит в эмиграции? Саша Черный жил в Петербурге, хуже города на свете не было. Пошлость, мещанство, скука. Он уехал. И оказалось, что Петербург — это рай».

Из Парижа Саша Черный сбежал на юг Франции, там в 1929 году в поселке Ле Фавьер купил домик, почти карточный, но времени на жизнь оказалось в обрез. Поэт понервничал из-за пожара и… скончался в возрасте 51 года (до 52 лет не хватило двух месяцев). В некрологе парижских «Последних новостей» говорилось, что у него была седая голова, молодой взгляд черных глаз и застенчивая улыбка.

Сбылись пророческие слова Саши Черного:

Земная жизнь ведь беженский этап.
Лишь в вечности устроимся мы прочно.

Узнав о его смерти, Куприн написал: «Саша Черный жив, и переживет всех нас, и наших внуков, и правнуков, и будет жить еще много сотен лет, ибо сделанное им сделано навеки и обвеяно чистым юмором, который — лучшая гарантия для бессмертия».

Пока прогноз сбывается: книги Саши Черного издаются и переиздаются. Сочетание насмешника и ядовитого сатирика с нежным и почти тихим лириком удивительно современно — колючесть и благость, бунтарство и кротость. Сатирические стрелы и лирические вздохи. Еще Куприн подметил, что «рядом с сатирой расцветают у Саши Черного скромные, благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого лиризма».

И все же лиризм Саши Черного на втором плане, а на первом — его политическо-общественные инвективы:

Что будет? Опять соберутся Гучковы
И мелочи будут, скучая, жевать,
А мелочи будут сплетаться в оковы,
И их никому не прервать…

Эти строки из стихотворения «Опять» (1908). Пройдет много десятилетий, и Виктор Черномырдин признается: «Хотели, как лучше, а вышло, как всегда». То есть пресловутое «Опять». Кажинный раз на эфтом месте!..

Вечные попытки исправить российскую жизнь, споры по этому поводу, неудовольствие, брань, тоска… И так от всего этого хочется покоя. И как саркастически писал Саша Черный:

Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Пересматривать эстампы
И по клавишам бренчать, —
Щекоча мозги и чувство
Обаяньем красоты,
Лить душистый мед искусства
В бездну русской красоты…

Или другой предлагаемый сатириком вариант: