99 имен Серебряного века

«Именно Чехов в своих произведениях дал право на жизнь простому, внешне незаметному человеку с его страданиями и радостями, с его неудовлетворенностью и мечтой о будущем, об иной, „невообразимо прекрасной“ жизни» (О. Книппер-Чехова).

В июле 1904 года горевали все? Ничуть не бывало. «Что вы все рыдаете: умер Чехов, да умер Чехов! — раздражался градоначальник Ялты, генерал Думбадзе. — Этот умер, другой отыщется! Не на чеховых, а на полицейских держится природа».

Рассказывают, что с генералом случился тяжелый припадок, когда он прочитал рассказ «Унтер Пришибеев»: решил, что рассказ написан лично о нем… Генерал Думбадзе не переносил не только Чехова, но и вообще интеллигентов. Само слово «интеллигент» он писал в разрядку — как понятие, требующее особого надзора полиции. Пришибеевы расцвели после 1917 года. Но это уже произошло без Чехова, без этого «живописца белых цветов Вишневого сада» (Айхенвальд).

В июле 1994 года «Комсомольская правда» отметила печальную годовщину — 90 лет со дня смерти Чехова и вышла с публикацией «В доме российской словесности без Антона Павловича одиноко и грустно».

ЧУКОВСКИЙ Корней Иванович (настоящие имя, отчество и фамилия — Николай Васильевич КОРНЕЙЧУКОВ) 19(31).III.1882, Петербург — 28.X.1969, Кунцево под Москвой

Корней Чуковский удивительно многоликий писатель. Бенедикт Сарнов выделил шесть его ликов. Чуковский — критик, автор статей и книг о самых знаменитых его литературных современниках (от Чехова до Маяковского). Известнейший и любимый детский писатель, сказочник («У меня зазвонил телефон». «Кто говорит?» — «Слон».). Переводчик (от Шекспира до Киплинга). «Пересказал» многие шедевры мировой классики — «Робинзона Крузо», «Барона Мюнхгаузена», «Маленького оборвыша». Еще Чуковский — историк и исследователь русской литературы. Труды об одном только Некрасове заняли бы несколько книжных полок. Следующая грань — лингвист. Защитник живого языка от засилья казенных, бюрократических речений. И, наконец, Чуковский-мемуарист, автор книги воспоминаний «Современники», создатель знаменитой «Чукоккалы» и грандиознейшего «Дневника», в котором Корней Иванович предстает как современный Пимен, летописец дореволюционной и советской эпохи.

Шесть ликов, шесть граней. Но удивительно то, что одна грань этого «шестигранника» оказалась сильнее и весомеее всего. Внучка писателя, Елена Чуковская, пожаловалась в «Независимой газете»: Корнея Ивановича Чуковского «воспринимают прежде всего как детского поэта, автора сказок» (15 июля 1999). То есть —

Одеяло убежало,
Улетела простыня!
И подушка, как лягушка,
Ускакала от меня.

Все знакомы с «Бармалеем» и «Мойдодыром» Корнея Ивановича, ибо, как написала в конце 60-х годов Вера Панова: «Вот уже пятое поколение малышей поднимается на этих книгах, забавных, чарующих, полных красок, музыки, фантазии, радости жизни…» Но мало кто знает и читал его исследование «Александр Блок как человек и поэт» или книгу «Высокое искусство» об искусстве художественного перевода. Другое дело — популярнейшая книжка «От двух до пяти», которая впервые увидела свет в 1928 году и выдержала 21 (!) издание при жизни автора. Эту книжку многие знают назубок и с удовольствием цитируют детские перлы: «Ты не дадошь, а я взяму». Или такой прелестный разговор:

— Няня, что это за рай за такой?

— А это где яблоки, груши, апельсины, черешни…

— Понимаю: рай — это компот.

Корней Чуковский тщательно собирал все эти детские слова-образы: сухарик-кусарик, парикмахер-вихромахер, компресс-мокресс и т. д. Короче, «как ныне собирает свои вещи Олег» вместо трудно произносимого для ребенка и непонятного — «как ныне сбирается вещий Олег». Дети обожали Чуковского, писали ему письма, и он любил водить с ними хороводы, называя себя «всесоюзной мамашей».

Однако у «мамаши» жизнь была далеко не сахарной. Во-первых, Чуковского мучило его происхождение: «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) — был самым нецельным непростым человеком на земле…» Во-вторых, социальный статус: «кухаркин сын» (мать прачка). Из пятого класса одесской гимназии Чуковский был исключен, когда учебные заведения по специальному указу «очищали» от детей «низкого происхождения» (прообраз будущих «зачисток»?).