99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует

единственной, и истинной. . .

 Вообще же бороться с этой изысканной формой лукавства и скрытой гордости

решительно невозможно - супротив нас стоит теперь вся двухтысячелетняя махина

'христианской' истории человечества - которое, как уже было указано,

христианским никогда не было и даже не будет (по сути, а не по названию). Иначе

Откровение Иоанна сразу потеряло бы всякий смысл. . . А равно, кстати, и слова

Иисуса Христа о духе и букве, о грядущем оскудении в вере, о втором пришествии

'во славе'. . .

 

 Объявив мир 'падшим', а главной целью жизни - спасение, христианство тем

самым самолично 'выключило' рациональность у своих адептов. Христианство

мгновенно утратило всякую цельность и единство, всякую способность к

саморазвитию, и последующее его многократное 'деление', всякие реформации да

расколы развивались именно из этого первичного 'зерна'. И само христианство

перестало быть 'открытой системой' - то есть открытым для всех. Оно замкнулось в

узком мирке своей всё более ужесточающейся догматики. Оно стало ненавидеть всех

инакомыслящих. Уже самые первые апостолы предлагали сжечь огнём село, не

принявшее Иисуса (Лк. 9, 52 - 54).

 Будучи принципиально антиэвристичным, христианство тут же закрылось для

всякой новой мысли и творчества - и, соответственно, для всякого иного человека.

Любые успехи иноверцев, даже самая духовность их воспринимаются историческим

христианством как порождение дьявольского, демонического начала. Раз 'не наш' -

значит от дьявола, стало быть, он враг. А врага, как известно, уничтожают.

Слушайте, вам ничего это не напоминает?

 

 Тем самым Церковь противопоставила себя как всему комплексу позитивных наук,

так и всем прочим религиям, да и общественному развитию в целом. А потому науки

и общество, двинувшись вперёд, были вынуждены противопоставить себя

христианскому вероучению. Таким образом, было погублено ещё одно единство -

между нашим рацио и духовностью; единство, необходимое для полноценного

общественного развития. Уже изначально, утратив понимание универсальной проблемы

единства (а точнее - никогда и не делая из этого проблемы), сообщество христиан

не смогло 'встроиться' во всё более стремительно развивающееся общество. И тогда

общество начало убогие и бесплодные попытки реформирования христианства. . .

 Начав делить людей на 'своих' и 'чужих', христианство тут же забыло, что в

неразделении их и был основной его смысл, предпосылка полноценного существования

христианского человечества. Уже в самом начале своей истории изменило

христианство самому себе. . . Окончательно впав в снобизм и самодовольство, оно

- это, может быть, самое главное - перестало быть привлекательным. В сущности,

христианство с самого начала само копало себе могилу. Копало, громогласно

заявляя: 'Наша Церковь - самая крутая, и врата ада не одолеют нас'. Ну

разумеется, не одолеют. Поскольку христианство атомизированное, распавшееся на

части, урезанное со всех краёв, оказалось частью этих самых врат.

 

 В силу всего изложенного, христианство сформировало классический облик

христианина - жалкого, немощного, трусливого раба, вечно трясущегося пред

всемогущим Господином, вечно думающего, как бы получить лишнюю 'пайку'

благодати, дабы вследствие этого гарантированно спастись, вечно живущего по

оглядке, вечно боящегося реализовать себя как-то иначе, в плане земном. Типа, 'я

знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не

рассыпал, и, убоявшись, пошёл и скрыл талант твой в землю' (Мф. 24, 25). Зайдите

в любой храм и присмотритесь к литературе, которая там продаётся. Это будет на

100% так называемое 'спасительное', 'назидательное чтение', которое обожают

'благочестивые прихожанки'. Поскольку и написано всё это в 1 очередь для них. Да

и указанные в этом абзаце свойства, как вы заметили, присуще именно женщинам.

 Ну что можно ожидать от крыс, бегущих с тонущего корабля? Какой любви? Какого

дела? Очевидно, что боящийся скорее закопает свой талант, чем отдаст его

торгующим.

 

 Одной из самых поганых вещей, доставшейся нашему менталитету от седой

древности, является признание Бога всемогущим господином мира: 'Я знал, что ты

человек жестокий. . .' Типа, вседержитель, и всё такое. Да никакой Он не

вседержитель! Ибо, полагая так, Бога неосознанно включают в структуру

сотворённого мира, в иерархию всего творения. Но как тогда быть с

трансцендентностью? Со свободой? Именование Бога господином мира философски

некорректно, так как в Боге, по определению, сходятся воедино все антиномии:

'раб - господин', 'муж - жена'. . . Человек не только и не столько раб Бога, но

- одновременно - и Его сотрудник, соучастник в творении мира.

 И сама сотворенная Вселенная равночестна её Творцу. Не мог Бог создать нечто

низшее себя! Это было бы странно для Него как для творческой Личности. Любой

творческий человек стремится к абсолютности своих творений. Он никогда не бывает

доволен 'конечным продуктом'. Но у Бога нет ограниченности и несовершенства, как

у человека. Из этого следует, что сотворённая Вселенная, выражаясь образно, как

минимум стоит с Ним 'на одной ступени'.