99942 [СИ]

Такое чувство, что вы охотитесь за очень крупной дичью.

Ю Несбё, "Нетопырь"

1

Завтрак Максим готовил почти по Жванецкому: "А колбаса, колбаса уже сворачиваться пошла. А я её яйцом сверху. Ножом по скорлупе – и на колбаску. Три штуки вбил и на маленький огонёк перевёл. А в хрустальной вазе уже и салатик соком исходит под маслом, уксусом и майонезом". Вбил, правда, два яйца, да и салатик нашинковать не нашлось из чего – потому и "почти".

Подкрепился с аппетитом, что за последние полгода случалось довольно редко, под беззвучную картинку канала "Наука.2.0". В программе обсуждали какой-то живучий вирус. "Случайно, не любовь?"

Расправившись с яичницей, он залил кипятком свежую заварку, дал настояться и наполнил до краёв пол-литровую чашку (ревизия Егорыча не прошла даром) и какое-то время оставался перед телевизором. С вкусным чаем и сахарным печеньем.

"Маша… Маша… Не слишком ли быстро всё закрутилось?"

Он не хотел копаться в истоках и механизмах их романтических отношений, зародившихся после случайных (судьбоносных, если не бояться этого слова) встреч и странной беседы в её "Ниссане" – будто старые друзья встретились. По обидному недоразумению, остававшиеся до этого незнакомыми. Не желал мысленно открывать блокнот, расчерчивать таблицу "виновности/невиновности", как при беседах и допросах подозреваемых, не собирался делать отметки в той или иной графе, подмечать перемены речи, неуместные слова, обращать внимание на мимику и жесты.

Станет ли он задавать квалифицирующие вопросы сердцу вспыхнувших между ними отношений, вопросы, на которые виновный и невиновный ответили бы по-разному?

Максим улыбнулся.

Нет, он закроет глаза и поплывёт по тёплому течению. Как делал уже две недели. Две недели с ней.

Вымыв посуду, он ненадолго задержался у книжного шкафа в коридоре. Выбор был интригующе интересен. Книг, что он помнил лишь по обложкам (увиденным сначала на сайте, а потом при оплате доставленного заказа), накопилось больше десятка. С тех пор, как отпала необходимость ходить на работу, он стал чаще наведываться в интернет-магазины. Заглянет, кинет в корзину одну, две, иногда три покупки – что-то из новинок любимых авторов, что-то из упущенной классики, что-то с высоким рейтингом и лестными отзывами сайта "Книгоед". Но читал всё меньше и меньше, так сразу и не вспомнишь, что осилил последним… "Превращение" Кафки из пухлого фолианта?…

Максим достал "Из пещер и дебрей Индостана" Блаватской и "Я спускаюсь, он спустился" Кинга. Сверился с внутренним камертоном и остановился на последнем романе "Короля" – хотелось "услышать" голос отличного рассказчика, развлечься чтением. Стивен Кинг так и не дописал "Я спускаюсь, он спустился" (рабочий вариант названия: "Я спускаюсь") – вышел из машины на заправочной станции, открыл дверь в уборную и "испарился". Его мистическое исчезновение обсуждал весь мир. Когда стало ясно, что мэтр литературы ужасов не собирается возвращаться, за незаконченный роман сел другой писатель – Джо Хилл, его сын.

Максим дал себе два часа. Устроился с книгой в спальне: справа, на тумбочке, – сотовый; слева, рядом на кровати, – белоснежная плюшевая крольчиха. Неплохая компания.

Телефон мог позвонить в любой момент, разбуженный желанием Маши услышать голос Максима. И, чёрт побери, это ожидание было тягостным и приятным. Максим не звонил первым, знал про привычку Маши укоротить утро, компенсировав его бархатным отрезом позднего вечера или ночи.

Что касается ушастой игрушки, вручную изготовленной какой-то мечтательной барышней, и оттого неприлично дорогой для обычного "пылесборника", то Максим купил её вчера. Крольчиха как-то сразу попросилась с прилавка, взяла грустью и молчанием. Не самая плохая альтернатива мёртвых цветов, которые он не любил дарить. Сегодня зверёк переберётся в новый дом и, как надеялся Дюзов, надолго там обоснуется. Впрочем, решать Маше и её многочисленным домашним питомцам. Максим не рассчитывал на что-то большее, лишь на несколько улыбчивых секунд удивления и радости. Порой этого достаточно.

Из положения полулёжа он перетёк в положение лёжа и перевернул страницу. Кинг рванул с места в карьер. Главный, во всяком случае, по первым главам, герой, переживший в горах длительную гипоксию, уже взялся разыскивать лестницу в райские сады. Искал он её в самых злачных местах штата Мэн, поглубже, погрязнее, и непременно ведущую вниз, потому что в аду он уже побывал, и этот ад таился в высокогорном холоде.

Ожил сотовый.

Сердце радостно замерло, не сразу распознав ошибку – мелодия сигнала была стандартной, "для всех". А номер Маши Максим маркировал отрывком красивой песни, которую Энди Дюфрейн (герой Тима Роббинса), закрывшись в кабинете начальника тюрьмы и выбрав пластинку, подарил себе и другим заключённым в фильме "Побег из Шоушенка".

Трезвонил Паша Важник.

– Коллега? – сказал Максим, испытав лёгкую горечь разочарования, что звонит не Маша.

– Коллега, коллега. Бывших следаков не бывает, да и верим – вернёшься.