9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

– Дива – женщина около сорока, горделивая, с плохо скрываемой толикой надменности и аристократическими чертами лица, к сожалению, несколько поблекшими в нынешнее время. Но все равно оставляющими приятное впечатление. В юности была героиней нескольких взрывных романов с величайшими представителями человеческого рода, квинтэссенция высшего света, не устает напоминать об этом. Если удостаивает собеседника разговором, то делает это выверенно, с прищуром, академически расставляя ударения и интонации, тем самым снисходительно разжевывает свою мысль для наверняка недалекого, по ее мнению, слушателя.

– Свободная художница – наделена немалой житейской мудростью и самобытной фантазией. В целом, красива. Поведение наполнено грубыми движениями. Не гнушается мата. Понимает свою ограниченность в некоторых вопросах, но нисколько ее не стесняется. К своему внешнему виду относится безразлично, однако, если ситуация обяжет, может обернуться в ослепительном облике. Решительна в нужный момент.

– Кошка с человеческим именем – невероятно грациозное и прекрасное существо, с понимающим взглядом. Откликается на ласку, и сама с удовольствием ей делится, практически все время молчит, обходясь мурлыкающими звуками.

Это основные героини. Можно заучить их всех по отдельности, а можно просто запомнить одно имя – А. Она играла их всех.

Акт первый и последний. Как заведено – без антракта.

Было позднее лето. В постмодернистских декорациях большого города дни еще оставались теплыми, однако, вечерами, наряду с нарастающим временем царствования темноты, к устоявшемуся теплу добавлялись прохладные нотки неустанно приближающейся осени. Люди отчаянно ловили последние эпизоды лета, упорно продолжая надевать свой летний гардероб. Хотя такой выбор под вечер мог быть чреват простудой. Люди менее романтичного толка уже появлялись на улице с длинным рукавом. Зелень листвы потихоньку добавляла желтые краски, от чего птицы начинали беспокоиться, разминать крылья и доставать маршрутные карты, вызывая тем самым неприкрытую зависть у прикованных к земле двуногих.

Вот в один из таких дней позднего августа я был приглашен на любительский спектакль. Мой друг занимался все лето на актерских курсах для начинающих и одухотворенных, обучение должно было закончиться выпускной работой. Представление, говорил он (как бы пытаясь заинтересоваться, но в то же время и предупредить), будет отличаться от обычного классического формата спектакля. Участники должны сами наполнить его содержанием, выставить свою позицию, заявить через свои слова, пластику и действия, что-то действительно для них важное или социально значимое. Все это будет поставлено профессиональным режиссером театра. И будет проходить вечером на крыше торгового центра. Среди зрителей собирались только друзья и знакомые (те, перед которыми не будет сильно стыдно). Все это могло обернуться как дерзким и захватывающим представлением, так и самыми унылыми двумя часами моей жизни. Но я все же был заинтригован, особенно видя с каким энтузиазмом друг делился со мной новыми подробностями, однако, самые важные детали он все равно приберегал.

Я пришел немного пораньше назначенного времени. Прошелся по стандартному торговому центру. Время было позднее, все магазинчики неспешно закрывались. Поднялся по неработающему эскалатору до последнего этажа, где и размещалась театральная студия. Гостей было достаточно много, все собирались в одном просторном помещении, пока молодые актеры готовились где-то за стенкой. Я оказался среди молодого сборища людей, они весело шушукались между собой. С виду походило на небольшую тайную инди-вечеринку: все яркие, симпатичные и молодые; думаю, при необходимости, любой из них смог бы заменить кого-нибудь в труппе без особой потери качества.

Наконец, дверь в так называемые гримерки приоткрылась и вышел высокий молодой человек усталого вида с растрепанной прической. Он представился режиссером. Ему пришлось это сделать дважды, во второй раз громче, чтобы докричаться до молодежи. Когда все внимание было собрано, он поделился с присутствующими, что летний курс был нелегким, но очень интересным как для него самого, так и для его студентов. Ребята приложили максимум усилий, и он может честно признаться, что получилось действительно занимательное действо. В завершении своего вступления он попросил отключить телефоны. Потому что грубый внешний мир ни в коем случае не должен нарушать магию театра. Выдержав пару минут, чтобы все успели достать свои мобильники, он занял свое место среди зрителей.