9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

– Во-первых, я и есть потускневшая актриса. А во-вторых – как ты смеешь? – она хотела было фыркнуть, но манеры не позволили. Поэтому только гневно выпустила сигаретный дым в сторону и уверенным шагом пошла в направлении центральной улицы. Вторая моя промашка за один вечер. Но я сделал вид, что ничего не произошло, и продолжал:

– Уже намечена дата премьеры?

– Да, в последний день октября. Еще предстоит много работы, как ты мог заметить. Все довольно сырое.

– Я смотрел, что вы репетировали только одну сцену последний час. А что именно тебе говорил режиссер на сцене?

– Боже, какая разница, что он говорил, если он – идиот?! Он ни черта не понимает! Нет, ты представляешь, он начинал меня уверять, что я должна отталкивать и всячески сопротивляться главному герою? Нет, нет и нет! Если бы я ничего не хотела, и он был бы мне абсолютно противен, то вряд ли бы осталась с ним в одной комнате. Ты так не думаешь?

– Вероятно…

– Именно! Этот человек совершенно некомпетентен, сколько раз я с ним уже ссорилась, он ни черта не понимает. Ни в пьесах, ни в женщинах! Почему он вообще взялся режиссировать? Почему всякая бездарность всегда уверена, что может указывать остальным? Не хочу о нем больше говорить!

Она сразу же закурила следующую сигариллу, чтобы перевести дух и успокоиться. Воздух снова наполнился сладким вишневым ароматом. Хотя у нее самой было такое выражение, будто вокруг нестерпимо пахло гнилью. Сквозь ее табачный дым окружавшая нас убогость стала выглядеть словно через фильтр старомодной сепии. И надо отметить, это было ей к лицу: маскировало непривлекательные элементы, строгость и безыскусность линий, и вынуждало очевидно старые, разваливающиеся черты и образы выглядеть старомодно, с примесью причудливого умиления и ностальгии. Вдобавок, на до того пугающе пустынных тротуарах появились люди, самые обычные прохожие, которые, как и мы, просто оказались там в тот момент пространства и времени: небольшие веселые компании, влюбленные парочки от подросткового до преклонных возрастов, одинокие мужчины в потертых костюмах. Населенность работала переулку на руку. Движение на тротуарах отвлекало внимание от уродливых зданий по обе стороны. Хотя если честно признаться, то они и не выглядели такими уж страшными.

– Так почему ты продолжаешь с ним работать?

– К сожалению, я слишком хорошо отношусь к драматургу, мы с ним большие друзья, и к его творению, иначе ноги бы моей здесь больше не было. Да и остальные ребята вроде хорошие, по крайней мере стараются.

– Это любительская постановка?

– Не понимаю, что значит любительская? Ты как будто заранее принижаешь страсть большого количества людей и низводишь все их старания до утренника в детском саду, когда дети в нелепых самодельных костюмах изображают что-то на радость родителям. Все совершенно иначе! Ты либо живешь этим, пропускаешь через себя и уже совершенно иным выходишь на сцену, либо нет. Можно быть любителем авокадо или пробежек по утрам, но точно не сцены!

Она вновь посмотрела на меня с явным неудовольствием. Не самый удачный вечер. Она отошла на пару шагов, чтобы пристроить сигарету в урну, эффектно обернулась и на мое удивление, игриво подмигнула. Вероятно, мой растерянный вид несколько развеял ее смурной настрой.

– Как я смотрелась на сцене? – спросила она с тоном, который предполагает только один правильный вариант.

– Великолепно!

– Ну слава Богу, первый правильный ответ, – А. потянулась и взяла меня под руку. Обходить провалы в асфальтовом покрытии и еле-еле передвигающихся прохожих было теперь сложнее, но зато стало куда теплее.

– А если не брать в расчет режиссера, тебе самой то нравится пьеса?

– Разумеется! Я очень внимательно отношусь к выбору материала. Мне нравится, когда не все изложено словами, когда остается простор для идей, интонаций, жестов. Все как в жизни, понимаешь? Одну и ту же фразу, даже одно слово, можно сказать сто раз и каждый из них она будет звучать по-иному, можно задать совершенно разный смысл… Тем самым можно добиться абсолютно другого послания для зрителя. В этом то и заключается работа актера.

– А остальные ребята хорошо справляются с этой работой?

– Я вижу, что глаза у них горят и они точно понимают для чего они пришли сюда. Это главное! Они такие красивые, что тоже очень важно. При этом еще и взаправду стараются, иногда обсуждают как лучше показать тот или иной эпизод. Возможно, кое-кому не хватает опыта, но я всегда готова помочь им. У них еще все впереди.

– Я вижу, что ты очень серьезно относишься к постановке…

– Я живу в ней.

– Но это несколько отличается от того, что ты говорила ранее. Ты открыто заявляла, что все напоминает фарс и ни к чему быть такими серьезными.

– То была не я, – она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза, и спросила с нотками искреннего удивления. – Мой дорогой, ты что, никогда не встречал актрис?