9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Она торопливо повесила трубку. Я сделал крюк, чтобы убить лишние пятнадцать минут, все с тем же задумчивым смайликом на своем лице, после чего зашел в кофейню и взял пару черных кофе с собой. С прицелом, чтобы сразу же отдать ей в руки горячий стаканчик. Но ей потребовалось не двадцать минут, а более получаса. Все это время я гадал, куда следует ее поцеловать при встрече: в щеку, как обычно, или уже в губы, вследствие последних событий. Я не успел придумать, как она появилась в открытых дверях павильона метро и направилась в мою сторону в своей длинной черной куртке и черной шерстяной шапочке разительным контрастом со всей враз побелевшей окружающей средой. Хотя у многих окружающих был гардероб тех же оттенков, ее выделяла размашистая походка с высоко поднятой головой, в то время как все остальные понуро опускали носы в шарфы. Подойдя вплотную, она поцеловала меня где-то на границе между дружбой и романтикой, лишь зацепив край губ. Т. сразу предупредила, что не сможет долго гулять, так как еще не успела обновить зимний гардероб и наверняка быстро замерзнет. Я пообещал принять это во внимание. Ее кофе уже успел остыть, но она все равно вежливо сделала пару глотков перед тем, как отправить практический полный стаканчик в мусорку. Сунув руки в карманы, мы зашагали по намеченному мной маршруту. При всем ее приподнятом настроении некоторое чувство неловкости все-таки ощущалось. Мы не то, чтобы игнорировали тему вчерашнего вечера, даже пару раз как-то вскользь пошутили на эту тему, но все равно вчерашние события не освещались и не проговаривались. Случилось и случилось. Вместо этого Т. с нескрываемой радостью смотрела на окружающие пейзажи. Своими большими карими глазами с сузившимися зрачками она ненасытно вбирала все это снежное великолепие, словно жаждала наступление настоящей зимы больше кого бы то ни было. Снегопад усилился, и мы вдвоем оказавшись под властью зимы, постепенно покрывались белым слоем. Т. была в восторге, особенно ей нравились те снежинки, что ложились на ее длинные черные ресницы, она специально их не смахивала, а радостно демонстрировала мне. Ее поведение было настолько по детски непосредственным. Она смахивала снег с перил, черпала его ботинком и шла рядом чуть ли не вприпрыжку. Это было бесконечно умилительно. Я решил подыграть, и обсыпал ее снегом с веток деревьев. Это вызвало ее справедливое негодование. Но спустя ровно десять шагов Т. меня простила и продолжила беззаботно наслаждаться первым снегом.

Впрочем, хватило ее ненадолго, уже совсем скоро поведение ее спокойнее, а движения сдержаннее – тонкий пуховичок и осенние ботинки дали о себе знать. Но за это время мы успели все-таки пройтись по кварталу. Сначала я показал ей пару старинных особнячков, чудом уцелевших в новой плотной городской застройке. Подробных деталей о годах сооружения, архитекторах или же владельцах я не знал. Да и не зачем было строить из себя гида, то была прогулка иного толка. Она с интересом их рассматривала издалека, кивала и мы шли дальше. Гвоздем обзорной экскурсии был заброшенный туберкулезный диспансер начала прошлого века, в готических тонах с провалившей крышей. Он привлек ее внимание больше остальных, что она даже вынула руки из карманов и притронулась к проржавевшему забору, прищуриваясь высматривая, что там внутри, за прорехами в наспех заколоченных окнах.

Под конец прогулки был парк, вот кому особенно было к лицу понижение температуры. Я хотел было там немного задержаться, но Т. дала понять, что сильно замерзла, потому мы прошли его наспех. После чего зашли в китайский ресторанчик, просто потому что это он оказался первым попавшимся заведением с едой и отоплением. Мы уселись, она была несколько угрюма, ежась от холода в своем легком зеленом свитерке, и растирая покрасневшие ладони. Но миска горячей лапши и чай помогли Т. отогреться и вновь выглядеть приветливой и умиротворенной.

– Все-таки красиво так на улице, хорошо, что выбрались, – словно подытожила она вслух свои размышления.

– Согласен. А почему ты решила позвонить мне сегодня? – неожиданно сам для себя я задал вопрос, который висел у меня на задворках сознания всю прогулку.

– Почему бы и нет? Вчера же так славно прогулялись, хотя под конец я уже слабо помню, что было.

– Мы поехали ко мне.

– Спасибо, это я как раз-таки запомнила. Но еще же до этого сидели на лавочке, пили, а вот о чем говорили, уже стерлось напрочь.

– Да так, просто болтали о всяком.

– Ну да, мы постоянно болтаем о всяком.

– Насколько я помню, ты рассказывала о своем детстве.

– Правда? Не очень-то похоже на меня. Видимо, порядочно набралась.

– Ну это да. Но все равно было очень мило.

– Видимо, это мое вечное проклятье – выглядеть милой, даже когда я в полный ноль и несу черт знает что.

– И такое часто случается?

– Ну бывает, не думаю, для тебя это откровение.

– Интересно было бы посмотреть.

– О нет, это совершенно лишнее.

– Ну ладно. Может как-нибудь все-таки получится. А почему надо было так рано убегать?