9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

С ней же наедине смотреть куда-то вдаль, на далекий горизонт событий совершенно не хотелось – можно было только наслаждаться текущим моментом: просто наблюдать за ней, и все остальное просто само по себе становилось нисколько не важным – как она закрывает глаза от наслаждения, как она голая, накрывшись одеялом, попивает красное вино и задорно вспоминает дурацкие истории из своей юности, как пританцовывает, пока я стою у окна с сигаретой, весело прыгает на кровати от безудержной радости, как она внимательно листает ленту и пересказывает мне о каких-то событиях у своих друзей или просто демонстрирует смешные картинки. Казалось, это чудное время, практически буддийской безмятежности, если, конечно, не брать в расчет похоть, длилось бесконечно долго, хотя я бы с радостью прибавлял еще столько же. Но это только казалось. Стрелки часов лишены всякого воображения и возможности созерцать, это вне их компетенции. Поэтому они не то чтобы жестоко, нет, это вовсе не присуще их природе, а просто ровно так как они могут, сухо и бескомпромиссно, показывали итоговую продолжительность свиданий: ровно три часа. Три с половиной, если повезет. После чего она начинала собираться: одевалась, расчесывалась, восстанавливала слой тонального крема, который был стерт начисто в течение вечера, и исчезала, иногда, оставляя в качестве хрустальной туфельки свою расческу. Как самодостаточная кошка она выбиралась сама по себе, давала почесать себя за ушком, но спать всегда возвращалась на свое место.

Мы не ограничивались встречами в моей спальне. По понятным причинам она не могла каждый раз оказываться у меня, о таком я и не смел мечтать. Порой, когда время было ограничено, она уличала часок, чтобы мы просто прогулялись за руку по стареньким районам города. Я, пользуясь ее статусом приезжей, рассказывал ей какие-нибудь интересные факты об улочках и особнячках, она с интересом слушала, и, по правде говоря, ничего не запоминала, частенько прерывала мои разглагольствования, требуя поцелуя. Мы покупали кофе, чтобы согреться, или пропускали по стаканчику в каких-нибудь тихих заведениях.

Мы так же не забывали и о культурных мероприятиях, благо, хоть и косвенно, именно одно из них и свело меня с ней. Т. частенько шерстила, что происходило в городе и вытаскивала меня на что-то интересное. Если повезет мы были вдвоем, если нет – то со всей нашей компашкой. Ее мужа я больше не видел, он никогда не был частью компании, она всегда гуляла без него, поэтому меня устраивало любое развитие событий. Пару минут наедине мы всегда могли найти, даже если вокруг была дюжина наших знакомых.

Наши общие сборища тоже практически не претерпели изменений, хотя теперь мы появлялись на них вместе немногим реже, нежели прежде. Все-таки, если выдавалась возможность, мы старались проводить вечера наедине. Но общественная жизнь никуда не делась. И, на первый взгляд, совершенно не поменялась, но это если не знать, куда смотреть. А смотреть надо было на десять сантиметров ниже плоскости стола. Именно на этой высоте Т. находила своей ладонью мою и мы могли простоять так рядом весь вечер, оказавшись как бы случайно на соседних местах. А если же требовалось чуть больше интимности она звала меня на танцпол, там используя тот же самый трюк, мы могли кружиться, оставаясь хоть и вне времени, но все в том же пространстве, которое зачастую было совершенно крошечным, но чем меньше был пятачок для маневра – тем ближе она была. На худой конец, всегда можно было «случайно» оказаться в одной кабинке туалета.

Новый год мы провели порознь. Она уехала с мужем в теплые края, я же остался в городе. Встретил двенадцать часов на квартире у друга в небольшой компании общих знакомых, после чего плотно поужинав мы без особого энтузиазма разбрелись по домам. Я ограничился текстовым поздравлением, через пару минут она ответила тем же. Спустя неделю она вернулась, и мы продолжили ровно с того момента, где остановились.

На самом деле все это казалось вполне естественным развитием событий, если концентрироваться только на текущем моменте. А как бы моменты не были прекрасны, даже пусть и на регулярной основе, сложно ими довольствоваться и смаковать продолжительное время. Если тебе дают один умопомрачительный десерт, скажем, каждый четверг – сложно быть сытым и довольным всю оставшуюся неделю, даже предаваясь мыслям как было неописуемо вкусно. А ведь действительно было. Вполне естественно, когда голод вновь воцаряется в брюхе, начинаешь думать почему так мало и что сделать, чтобы достать еще.