9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

– Муж возвращался на утреннем поезде из деловой поездки. Вряд ли он бы отнесся с пониманием, если бы меня не было дома, – я попытался разобрать чувство, с которым она произнесла эту фразу, будь то злость, или сожаление, или стыд. Но ничего, абсолютно ничего не значащая интонация, это была лишь очередная фраза из наших долгих диалогов ни о чем.

– И где же он сейчас?

– Дома, отсыпается. Но мне было бы скучно, поэтому я решила прогуляться.

– И позвонила мне.

– Ну да, я помню же, что с тобой интересно гулять.

– Что же, спасибо.

– Ты точно не обиделся?

– Да нет же, говорю. Все нормально.

– Ну хорошо тогда.

– Жаль, только…

– Что?

– Ну я помню мы были пьяные и уставшие в край, и думается, секс никаких особо памятных воспоминаний не оставил, а так если бы осталась с утра, был бы шанс реабилитироваться.

– Ах да, секс с похмелья обычно очень хорош. Это правда.

– Ну вот.

– А может я позвонила, потому что решила дать тебе еще одну попытку, – подразнивая произнесла Т. со своей приподнятой бровью.

– Да? Интересно. Может и я тогда дам тебе еще одну попытку – я ответил тем же тоном.

– Ах вот так?

– Да вот так!

– Ну что же, я всегда полагала, что надо стараться пользоваться предоставляемыми шансами!

И мы снова оказались у меня. С того дня наши взаимоотношения вышли на новый уровень. Пользуясь современной терминологией, мы эволюционировали от «товарищей по бухлу» до «друзей с привилегиями». Как-то естественно и непринужденно, словно это было нечто само собой разумеющееся. В наших сообщениях появилось больше доверительности и недвусмысленных намеков. Мы стали все чаще видеться у меня: где-то раз или два в неделю, в зависимости от разных факторов, хотя, конечно же, только одного. Т. появлялась после работы вечером, всегда радостная, приветливо улыбающаяся, тепло меня обнимала, и мы отправлялись ко мне; после бутылки вина на двоих и нескольких часов вместе, я провожал ее на остановку общественного транспорта или усаживал в такси. Моменты прощания всегда походили один на другой – мы долго стояли в объятиях друг друга, после чего, она заходила в открытые двери вагона или садилась на заднее сиденье желтой машины и сразу же доставала свой телефон. Я смотрел как она уезжает, после чего неторопливо делал круг по кварталу, чтобы дать постели немного проветриться от запаха ее тела, все так же неспособный собрать все воедино и понять, что к чему. Все продолжало куда-то катиться. Куда именно было все так же непонятно. Но, по крайней мере, было движение, а оно куда лучше прозябания и застоя. Как бы шаблонно это не звучало.

Но это было после, во время свиданий все было иначе. Оставаясь наедине, мы словно отрезали весь окружающий мир. Он оставался где-то безразлично далеко, доносясь до нас лишь в виде монотонного гула машин или еле-еле уловимых вибраций идущего на глубине вагона метро. Эта добровольная изоляция была единственным, что могло казаться неестественным. Мы были словно дети, которые сооружают себе крепость из подушек, и сидят там с фонариком, воображая себя какими-нибудь последними выжившими в мире после ядерной войны. Или что-то не такое пессимистичное, не знаю наверняка, что они там воображают сейчас. Наша же крепость тоже была из подушек. Но, следуя главному отличию взрослых от детей, мы ничего не фантазировали, то была непозволительная роскошь, да и на это после тяжелого трудового дня уже ни остается ни сил, ни времени. Взрослые могут позволить себе только одну вольность: перестать думать. Просто оставить все на потом, чуть позже все оно вернется, но как же хорошо выделять отдельные моменты и просто оставаться в них, без забот, без условностей, без вчера и без завтра. Когда времени не существует в принципе, как понятия. По окончании, когда я оставался наедине с собой, ход часов восстанавливал свое могущество, и мне приходилось всеми силами стараться не начинать думать, оно все равно было ни к чему, даже если и проскакивало, и поток размышлений начинал пытаться соединить воедино все, я старался сразу себя осекать: ведь она как кошка – если приходит, то просто надо быть благодарным, и погладить ее, получая удовольствие от довольного мурчания. Не стоит рассчитывать на большее, чем минутная ласка и довольная мордочка, и уж точно не стоит размышлять, что именно заставило ее прилечь рядом – все равно не угадаешь, да и какая разница?