9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Сегодняшним вечером у нас необычный эфир. Изначально я собирался предложить на Ваш суд коллектив с севера нашей родины, исполняющей традиционную музыку предков, но в смелой электронной обработке. Однако, неделею назад я заскочил повидать старого друга на одной репетиционной базе в обычном спальном районе нашего города. И там мне посчастливилось услышать наших сегодняшних гостей. Кто бы мог подумать, что в таком невзрачном месте, во дворе самой обычной пятиэтажки на базе, переоборудованной из старого бомбоубежища могут рождаться столь интригующие звуки. И сколько же таких команд может быть еще разбросано по всему нашему городу, еще никому неизвестных, но уже готовых покорять музыкальные вершины. А чтобы помогать им и существует наша передача. Итак представьтесь, пожалуйста.

– Ааа… Черт. Мы ведь так и не придумали названия, – из колонок послышался замешкавшийся голос П. – Секунду… Эм… Ладно, пусть будет «Без названия».

– Группа «Без названия»? – уточнил радиоведущий.

– Отстойно?

– Нет, нет. Это же ваша группа, – он засмеялся.

– Действительно. Хорошо, отныне мы группа «Без названия».

– Прекрасно, прошу вас начинайте.

– Мы начнем с нашей новой песни, написанной как раз на этой неделе. Как раз успели отрепетировать. Так что, да, надо начинать. Спасибо.

В динамиках стало тихо, можно было различить лишь тихий шорох проводов и неясные переговоры шепотом. Первой вступила гитарная партия. Томная и неторопливая, вмещающая в себя помимо выстроенных гамм и аккордов нарочито выбивающиеся из общего строя ноты. Звучало ровно на той грани, где сложно сделать однозначный выбор гениально ли играет гитарист, или умеет ли он играть вообще. Пока шел проигрыш, я на своей попытался повторить тот же рифф, но лично в моем случае вердикт между «гениально» и «никудышно» был очевиден.

Затем вступила цепляющая басовая линия. Вместе они звучали авангардно, если можно использовать это слово, и достаточно интригующе. Затем вступили ударные лениво отбивающие ритм марша, подходящий для идущих на смерть, но идущих весьма задорно.

П. успел взять всего две ноту, как вдруг послушался страшный треск, неприятно вонзившийся в барабанные перепонки всех слушателей.

– Что произошло? – послышался встревоженный голос радиоведущего.

– Не знаю, – голос П. звучал не менее тревожно. – Кажется, усилитель сгорел.

– Да как? Он же совсем новый.

– Понятия не имею. Я не сильна в усилителях.

– Уважаемые слушатели, у нас, как вы уже поняли, технические неполадки. Пожалуйста, не переключайтесь. Мы постараемся все уладить в кратчайшие сроки.

Перебивка, и вновь реклама. Заминка продолжалась минут пятнадцать из общих получаса продолжительности программы. Я успел дважды озабоченно покурить. Реклама на радио вообще довольно неприятная вещь, ведь каждую стараются сделать самой запоминающей, не похожей на остальные, но получается просто, что отдельные ролики соревнуются между собой в громкости, идиотичности и гротескности. И так неприятно их слушать, а три раза подряд одни и те же, так вообще вынести невозможно. Мне пришлось убавить звук до минимума, я едва не пропустил вернувшегося ведущего.

– И снова здравствуйте. Приносим свои извинения. На моей практике такое впервые. Раньше техника не подводила, но все случается в первый раз. У нас осталось не так много времени, так что без лишних разговоров. Группа «Без названия» вашему вниманию.

– Да, спасибо, извините. Мы попробуем еще раз, – пролепетала П.

Вновь зазвучала гитара, бас, ударные. Вступила П. Видимо, из-за происшествия с усилителем, ее голос был словно в тисках, мне не приходилось до этого слышать ее такой. Она промахивалась мимо нот. Прекрасно это осознавая, она пыталась синхронизироваться с мелодией, из-за чего ее вокал звучал рвано и неестественно, она запутывалась еще больше. На втором куплете песни ситуация не изменилась, только усугубилась. Остальные музыканты, чувствуя вокалистку, переняли неуверенность. Фальшивые ноты просочились в гитару, ритм стал кашеобразным. На припеве П. отчаянно вдохнула воздух и со всей мощи закричала в микрофон. В ее крик вмешался звук падающего стекла. Музыка оборвалась.

– Да что вы делаете?! – уже не сдержался ведущий.

– Что? Мы?

– Да! Вы нам тут все уничтожите!

– Мы просто пытаемся играть свою музыку. Какого черта надо было делать стеклянную перегородку?! – П. отвечала на повышенных тонах.

– Какая к черту музыка? Хуже выступления я еще тут не слышал.

– Да что ты? Я прекрасно знаю, каких долбоебов ты тут приглашал.

– Следи за языком, ты в прямом эфире!

– Да мне насрать!

– Так, все с меня достаточно, приносим свои глубочайшие извинения, дорогие слушатели. Мы вынуждены закончить наш эфир ранее намеченного, дабы сохранить наше оборудование и ваши уши.

– Ах ты тварь, – П. завопила от обиды. – Ну ладно.

Вновь звук битого стекла со сбивчивым дыханием.

– Отрубай! Выведите эту дуру.