9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

В лучших традициях больших звезд обвиняемые опаздывали. Фан-толпа развлекала себя тем, что поддерживала друг друга в ненависти и составляла свой Топ-10 из тех, кого следует судить дальше. Журналисты обменивались любезностями, обвиняя друг друга в продажности и непрофессионализме. Водители же продолжали меланхолично курить у своих машинок. Из онлайн новостей я узнал, что обвиняемых задерживаются из-за того, что у следственного изолятора также собралась похожая толпа их «почитателей» с требованием устроить суд на месте. Полиция толи замешкавшись, то ли специально разрешая толпе пошалить, только спустя некоторое время расчистила путь и позволила каравану двинуться дальше.

Наконец обвиняемые прибыли к месту слушания. Серый автобус в сопровождении двух полицейских машин проехал мимо меня и припарковался прямо перед входной лестницей. Толпа, обрамляющая проход к зданию, до того лишь оживленно разговаривая, разразилась криками и проклятиями, когда обвиняемых в наручниках стали по одному выводить из служебного транспорта. Молодые люди выглядели растерянно. По длинной моложавой фигуре я узнал в одном их них Серого. Он сутулился, и старался не смотреть по сторонам, как и остальные. Когда все семеро вышли, в ход пошли заранее заготовленные толпой яйца и помидоры. Прилетало и в полицейских, которые по инструкции окружили ребят плотным кольцом для безопасности. Такой сложносочиненной фигурой из людей обвиняемые и их охранники стали медленно подниматься по ступенькам к дверям в здание суда. Другие полицейские с трудом держали металлические ограждения, чтобы разъяренная толпа не прорвала выстроенный заслон. Давлению также способствовали журналисты, активно прессуя окружающих с целью взять удачный кадр.

Именно в этот момент раздался хлопок, ударной волной меня отбросило на спину. Уши наполнились резкой звенящей болью. Я постарался сразу же подняться на ноги. Перед моими глазами предстала ужасающая картина. Вход перед зданием суда, то, что мгновение назад представляло себе не бог весть как, но все – таки организованную цивилизованную структуру, теперь выглядело как человеческое месиво, прямиком со средневековых гравюр. Оглушенный в состоянии шока я подошел ближе.

Под ногами хрустело выбитое стекло. В воздухе повисла тошнотворная смесь из запахов серы и жженых волос. Чем ближе я подходил, тем отчетливее сквозь невыносимый звон в ушах стал прорезаться крик боли и ужаса. Он был многолик по своей составляющей, но монолитный по своей сущности, исторически неизменный, как и сама человеческая боль, передаваемая посредством голосовых связок. На этом фоне тихих стонов слышно не было. Я видел людей, которые лежали и просто беспомощно открывали рот, медленно умирая как рыбы на суше.

Словно некое древнее ритуальное жертвоприношение человеческие тела были выложены по окружности, только в центре на месте какого-нибудь оккультного божка была небольшая дымящаяся воронка. Кто-то еще шевелился, те кто был ближе к центру уже не подавали никаких признаков жизни. Подсудимые лежали одной однородной группой вместе с полицейскими, которые должны были их защищать, все они были неподвижны. Искореженные металлические ограждения лежали поверх людской массы. Я отбросил кусок металла, который оказался на женщине, беспомощно распластавшейся на асфальте. Судя по значку на ее опаленной старомодной кофточке, она была из тех, кто поддерживал обвинительный приговор для молодых людей. Горло ее было перебито, но она все еще была в сознании. Я опустился на колени, снял куртку и попытался закрыть кровоточащую рваную рану. Она посмотрела мне прямо в глаза. Показалось, что смотрит она сквозь меня, куда-то туда, где только ей был виден свет. Ее губы шевелились, но я не мог услышать, что она говорит. С нечеловеческой силой она вцепилась мне в руку, но совсем быстро ее хватка ослабела. Ее запястье безвольно упало на асфальт и губы замерли. Широко раскрытые глаза продолжали смотреть.

Оставаясь перед ней на коленях, я огляделся вокруг. Люди, которым повезло, истерично суетились и бегали вокруг. На меня была направлена камера. Операторы, как только отошли от шока, сразу принялись записывать эксклюзивные кадры. Репортеры взволнованно взахлеб орали в микрофон, описывая что только что произошло. Я поднялся и, стараясь не наступать на лужи кровли, как можно быстрее пошел прочь от места трагедии. Навстречу мне двигались машины скорой помощи и полиции, однако, из-за нагромождения припаркованных автомобилей и техники, они не могли ехать быстро.

Пройдя пару кварталов, когда звуки сигналов спасательных служб остались за спиной, я вновь увидел город в своей самодовольной и обыденной занятости. Все было как обычно. Разве что, мои руки были в крови. Думаю, это несколько напрягало прохожих, однако, никто не подходил ко мне, чтобы предложить помощи или потребовать объяснений. Я зашел в ближайшее кафе и спросил чашку кофе. Пока заказ готовился, я отмыл кровь в туалете.