9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Руки страшно тряслись, я все еще никак не мог отойти от увиденного. Не думаю, что вообще кто-либо может спокойно перенести подобное. Я долго тер запястья, капли крови были на одежде и на лице. Умывшись, я долго и тупо смотрел на себя в зеркало. Когда я вернулся к стойке, кофе уже успел остыть. Миловидная официантка предложила его разогреть, я отказался.

Я взял кружку и сел за столик. Машинально открыл новости, хотя прекрасно знал, что будет написано. Не прошло и получаса с того момента, но фотография меня на коленях и той несчастной женщины была уже на всех новостных сайтах. Пока только краткие заметки с пометкой «Новость дополняется». Кого-то успели госпитализировать. Кто-то успел сделать официальное заявление. Все казалось невероятно обыденным, то что совсем недавно шокировало – с экрана телефона выглядело обычной новостной сводкой. Лишь еще одна трагедия, даже если ты непосредственно был там. Среди сведений о трагедии, промелькнувшей перед моими глазами, появлялись заметки о еще одном взрыве. Судя по всему, он произошел ровно в то же время, что и первый, однако, подробностей о нем было куда меньше, так как все журналисты были сегодня сконцентрированы на месте планируемого судебного заседания. По обрывочным данным взрыв произошел в еще одном полицейском участке в другой части города.

Теперь все встало на свои места. Если первый можно было с натяжкой расценить как некую карму или действие, движимое правилом глаз за глаз. Ведь многие члены общества были бы крайне счастливы устроить самосуд над молодыми анархистами. Второй же взрыв был явным подтверждением посыла: «Вы взяли не тех, и это еще далеко не конец».

Я вышел из кафе и направился домой с гнетущим чувством подавленности и страха. Было так странно идти по обычной городской улице с осознанием того, что в любой момент все может трагически перевернуться. Осколки стекла, застрявшие в подошве, и засохшие капли чужой крови на штанах, не давали об этом забыть об этом. Встречающиеся прохожие вели себя индифферентно и обыденно, может они еще были не в курсе страшных событий, что разворачиваются буквально в нескольких кварталах от них – может уже привыкли к трагедиям, происходящим с редкой, но все-таки периодичностью. Реагировать на каждую невозможно, любое переживание сжирает кусок души и если быть открытым к каждому общему несчастью, то скоро от тебя ничего не останется.

Добравшись до дома, я рухнул на кровать. Хотелось сбежать из этой реальности и пробыть вне ее насколько возможно дольше. Сильнодействующего снотворного у меня не было, напиться я не мог себя заставить. Оставалось лежать с открытыми глазами и смотреть в потолок, потому что как только их закрыть, сразу всплывали кошмарные образы. Я почувствовал, что моя кожа и одежда пропахла гарью и серой. Я сразу выбросил все, что на мне тогда было в мусорный мешок, и принял долгий душ. Под струями воды ко мне пришел на ум единственный вариант дальнейший действий. Хотя, конечно, он не был единственным, всегда можно просто уйти, спрятаться, забыть. Но я оставил это как запасной вариант.

Надо было найти Л. Я не имел ни малейшего, как это сделать. Если у полиции целой страны это было приоритетной целью, но они потерпели сокрушительное поражение, то что могу найти один я. За время их так называемого расследования я не увидел ни одной отсылки или хотя бы намека на то, что что они двинулись в ее направлении. Ладно, допустим, они не знали в каком направлении идти и выбрали самый простой путь: использовать что есть и следить, чтобы подобного не произошло в будущем. У меня хотя бы имелось приблизительное виденье, куда надо идти. Разумеется, я не знал, в каком она находится состоянии и где. В городе ли она, занимается ли обычной жизнью, да и вообще жива ли? Где сейчас все те, кто был тогда на старом складе? Практически всем удалось скрыться, как тараканам при резко включенном свете. Может, это вовсе не ее рук дело, может то выступление, основанное на ослепляющей идее мести, было пиком ее помешательства. Ведь она достигла своего, ее услышали, и она быть может увидела последствия. Естественно, она была в курсе, что ее бывших соратников и даже одного друга схватили. Разве она могла пойти на подобное действие, принеся их в жертву? Ведь было бы достаточно другого взрыва, чтобы разрушить все обвинение и указать на несостоятельность правоохранительных органов. Может она испугалась, что они укажут на нее в суде? Но раз они не сделали этого на допросах, то почему они должны были сделать это после? Но Серый, тот кто мог рассказать о ней, был мертв. Было ли это ее целью? Может, она остановилась, но ее новые соратники, на подобие тех, что стояли за ее спиной на сцене, решили довести начатое до конца? У меня сразу вспыхнуло слишком много вопросов, самым страшным из которых был: «Что делать, если у меня все-таки получится ее найти?».