9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Меня провели в дальнюю комнату и с силой усадили на стул. За столом напротив сидела Л. и что-то писала в ноутбук.

– Твои предыдущие друзья мне нравились куда больше, – сказал я.

– Да, мне тоже, – ответила Л. и захлопнула крышку ноутбука.

Двое парней оставались в комнате, но Л. жестом показала им выйти. Я полез в карман, достал динозаврика и поставил на столик. Она взяла его, на ее лице проступила улыбка.

– Так забавно. Его мне подарил Красный, когда я написала свою первую статейку. Я уже не помню, о чем там именно было, какой-то развлекательный бред. Денег тогда у нас не было, сидели на одной лапше. Но он обставил все как романтический ужин со свечами, и потом подарил мне этого динозаврика в честь моих успехов в журналистике, его, правда, давали как подарок к конфетам. Было очень мило.

Л. стояла, облокотившись на стол, и рассматривала игрушечную фигурку. Я не видел ее с того самого вечера. Она сильна похудела. Те же черные джинсы, что раньше плотно облегали ее бедра, теперь уже сидели свободно. Через темно-серую майку выступали острые ключицы. Ее светлые волосы были убраны в хвост, были заметны отросшие темные корни. На ее усталом лице не было макияжа. Она поставила динозаврика на стол возле своего ноутбука.

– Так и, серьезно, зачем ты пришел? – обратилась она ко мне уже безо всякой улыбки.

– Я хотел тебя увидеть.

– Увидел. И дальше что?

– Где ты пропадала все это время?

– Скажем так, занималась важными делами.

– Не сомневаюсь. А это эти костоломы?

– А эти… Это мои новые друзья. Не обижайся на них, они очень старательные, хотя и туповаты.

– Где ты нашла таких?

– Я давно в этом бизнесе и знаю, кто за что выступает. Раньше я принадлежала к другому течению недовольных. Но всегда было знакома со всем сообществом. Эти были давно, обычные безмозглые футбольные фанаты, им близка радикальность. Им нравятся решительные меры, отъявленные расисты, к сожалению, они умеют крушить, а я им показала, как можно крушить гораздо эффективнее. Удивительные люди, совсем не заботятся о себе, бывает очень полезно.

– У вас теперь общие цели?

– Можно сказать и так, – Л. пожала хрупкими плечами.

– Ты слышала, что случилось с ребятами после твоего выступления?

– Да, слышала.

– И?

– Что «И»? Если ты о том, что из задержали, то все те, кого я позвала, не первый раз слышали полицейские сирены. Все из этой тусовки в той или иной степени сталкивались с законом. Я сама столько раз убегала по всяким пустырям, что не сосчитать. Так что то, что они попались, может говорить только об их собственной глупости.

– Я не об этом. Ты же знаешь, что произошло у суда? Зачем? Они бы не выдали тебя, они молчали все время расследования. И дальше бы продолжали молчать.

– Дело не в страхе за свою шкуру, мне, по большому счету, наплевать. Ты просто представь, что с ними было дальше? Тюрьма где-нибудь далеко, вне поля зрения цивилизации, где их жизнь превратилась бы в сущий ад. Даже если бы они сказали, что есть у них какая-то знакомая, которая может быть причастна ко всему этому. Ничего бы не изменилось, раз они уже попали в паутину. Приговор должен быть приведен в исполнение. Пытки, побои, издевательства. Снова и снова. Выход у них был бы один. Они уже все равно были мертвецами, поэтому не стоило затягивать. Так что, можешь считать это актом милосердия.

– Я был там в то утро.

– Я видела, очень трогательная фотография была в новостях. Газетчики не успели сделать из тебя героя? Они любят жалостливые истории.

– Все эти взрывы, это… это ты? – спросил я, хотя и так прекрасно знал ответ. Л. посмотрела прямо мне в глаза и произнесла короткое «Да». Произнесла спокойно, без колебаний, но и без вызова, никакого бахвальства или показухи. Короткое, сухое, прямое «Да».

– Но, но зачем? Что ты можешь этим добиться?

– Ты же был тем вечером, я видела тебя в толпе, ты все слышал. Мы долго сражались, но мы действовали честными методами против тех, кто никогда не ведет честную борьбу. С меня довольно. Я видела все это дерьмо много-много раз, и ты проигрываешь каждый раз, снова и снова тебе показывают твое место, прячут за решетку друзей на срок, который только могут придумать, и ты начинаешь заново каждый раз. Во всем этом только один плюс, можно сколько угодно тешить свое самолюбие, что ты сражаешься против прогнившей, но все равно могущественной системы.

Это все равно, что идти в шулерское казино с заработанными кровью деньгами, проигрываться, но кичиться перед всеми потом, что ты бы обыграл его, если бы они перестали жульничать, и все эти несчастные игроки бы стали на твою сторону.

– И, по-твоему, единственный выход – это взорвать казино?

– У тебя есть идея получше? – Л. улыбнулась так, как раньше, оскалом.

– Я прекрасно помню, что ты говорила. Ты хотела, чтобы тебя услышали. Так вот это произошло. Разве недостаточно? Почему ты молчишь, разве не надо громко заявить о том, для чего все это было устроено? Все видят лишь последствия, но не понимают причины.