A Banker's Journey

Документальные свидетельства о его бизнесе на удивление скудны, во многом потому, что Джейкоб был известен тем, что редко что-то записывал. Знания о контрагентах и клиентах, которые были необходимы Джейкобу Сафре, не хранились на балансе или в бухгалтерской книге; они были в его голове и перед его глазами. Дела часто велись устно, подкрепленные личной репутацией. Он мог обращаться за кредитами к своим дядям в Египте, Сирии и Турции, а также налаживал связи с еврейскими европейскими банками, такими как Mocatta & Goldsmid и N.M. Rothschild в Лондоне.

Он поддерживал интенсивные связи с другими алеппцами. После падения Османской империи многие видные бизнесмены Алеппо перебрались в Бейрут или другие города, среди них были Пиччиотто, Нехмады и Двеки. Джейкоб легко перемещался по кофейням, базарам и магазинам Бейрута, заключая сделки одним рукопожатием. Поскольку в стране не было страхования вкладов и сравнительно мало банковских правил, характер и осторожность обеих сторон в каждой сделке были жизненно важны. Финансирование заключалось не в принятии риска, а в управлении им.

Яков и Эстер серьезно относились к своему участию в жизни быстро развивающейся бейрутской общины. В 1918 году, согласно одному из современных отчетов, в местной еврейской общине не было "ни больницы, ни дома престарелых, ни сиротского приюта, ни столовой, ни учреждения для одежды бедных", ни нормальной синагоги. Но ситуация начала меняться под французским мандатом. В 1926 году французы создали в Ливане новую конституционную республику - демократическую систему, в которой свобода религии и равенство были закреплены законом, а различные общины, такие как мусульмане-шииты и сунниты, друзы, католики-марониты, халдеи, евреи и другие, были наделены правом контролировать браки, образование и другие вопросы. Под руководством Джозефа Давида Фархи, уроженца Дамаска, торговца текстилем, который занимал пост президента общины, еврейский орган управления, Общинный совет, рос и расширялся. В его состав входили выборный президент, более десятка должностных лиц и отдельные комитеты по образованию, здравоохранению, похоронному обществу, помощи бедным и обеспечению завтраками нуждающихся детей. Инициативы официально финансировались за счет арихи (на иврите - договоренность), налога на богатство взрослых мужчин-евреев. Смысл арихи заключался в том, что благотворительность была в некотором роде обязательной. В общине с населением 4 000 или 5 000 человек было хорошо известно, кто обеспечен, а кто нет.

Еврейские учреждения начали процветать. В 1921 году была основана еврейская газета "Аль-'алам аль-Исраили". 25 августа 1926 года община отметила открытие центральной синагоги "Маген Авраам". Внушительное сооружение со сводчатыми окнами и огромным внутренним пространством было построено на средства Мойса Авраама Сассуна, богатого торговца сирийского происхождения, жившего в Калькутте, в память о своем отце. Она резко контрастировала с гораздо меньшими ветхими синагогами, которыми был усеян район. Маген Авраам займет видное место в Бейруте и в жизни Сафрасов.

Якоб и Эстер быстро пустили корни в городе. Эли, первенец, появился на свет в 1922 году. В 1923 году появилась Полетт, а в 1924-м - Эвелин. И они начали строить свою жизнь, которая вращалась вокруг небольшого района: их прекрасная двухэтажная квартира на улице Жоржа Пико, 26, школа "Альянс" на той же улице и недавно построенная синагога на Вади Абу Джамиль, за углом; банк на улице Алленби, менее чем в километре; и летний дом в Алее, в четырнадцати километрах в горах.

Наряду с Атти, Элиасом, Фархисом, Саадием и Харарисом, Сафрасы были одной из ключевых семей в общине. В то время, когда у евреев была возможность более активно ассимилироваться, Якоб крепко держался за свою религию. Современники помнят его как постоянного посетителя синагог в Алее и Бейруте. Будучи крупным спонсором процветающей школы Бейрутского альянса, где он также входил в школьный комитет, он финансировал бейт-мидраш - зал, где мужчины изучали Талмуд. "Его щедрость на нужды общины не знала границ", - сказал один из современников. В синагогах было принято выставлять на аукцион такие почести, как алия на чтение Торы, и Яков был известен тем, что предлагал самые высокие цены. Но он не давал без разбора. Позднее расстроенный школьный администратор напишет в парижский AIU, жалуясь на то, что Яков "стеснен в средствах".