А-бомба. От Сталина до Путина

– Можно и так сказать! Дело в том, что на атомных производствах страны всегда велись широкие научно-исследовательские работы. Это традиция, И мы ее, естественно, свято храним. В частности, у нас разработаны и выпускаются детекторы ионизирующих излучений на основе монокристаллов особой чистоты. Создаются на комбинате и новые вещества, которые могут применяться в самых разных отраслях – от повышения октанового числа горючего до производства лекарств и витаминов. Так что не следует думать, что наши интересы ограничиваются только ураном, хотя именно работа с ним требует использования широкого комплекса уникальных материалов. Но это уже большая химия, и не будем углубляться в ее дебри.

– Вы приехали в 60-м году и впервые познакомились с комбинатом. И сегодняшний день… Технология сильно разнится?

– Ответ очевиден – безусловно! Да и характер производства изменился. В то время мы работали на оружие. Естественно, денег не жалели, и это во многом определяло успех. Сейчас же ситуация совсем иная.

– Может быть, такова была реальность?

– Не уверен. На мой взгляд, не оправданы были такие огромные вложения. Конечно, сейчас многое стало известно, кое-что рассекречено, а потому мы имеем право так говорить. Но ведь и тогда были люди, которые прекрасно знали ситуацию, и именно они должны были контролировать и ограничивать столь грандиозные затраты.

– Пожалуй, я соглашусь с вами. Даже судя по примеру того же газодиффузионного завода. Большая наука, огромное количество новейших технологий, гигантские усилия конструкторов, инженеров, рабочих, – и все пускается под нож, причем использовать старое оборудование уже нельзя.

– Если бы мы работали на этом газодиффузионном заводе в нынешних условиях, то не выжили бы. Энергоемкость его огромная. И даже невзирая на то, что нашем районе самая дешевая электроэнергия, все равно не справились бы. Но не следует думать, что новое производство слишком легко нам дается: его пуск начался в 90-м году и продолжается до сегодняшнего дня.

– На чем вы зарабатываете деньги?

– Последний министр Минатома академик Румянцев сказал очень образно про наше производство: «это жемчужина в короне Минатома». Я с удовольствием цитирую его слова.

– Вы занимаетесь обогащением урана и зарабатываете на этом деньги. Берете природный уран и…

– …обогащаем его до концентраций, пригодных для атомной энергетики. Изначально, конечно, мы работали только на оборону. Но символично, что наш год рождения – 1954-й – совпадает с пуском Первой АЭС. Теперь наша судьба полностью зависит от атомной энергетики. Мы занимаемся двумя проблемами. Во-первых, мы производим гексафторид урана. Во-вторых, занимаемся его обогащением. Все это – сырье для изготовления тепловыделяющих элементов ядерных энергетических установок.

– Вы физик, а потому можете оценить технологический уровень того, что делаете; конечно, по самым высоким, то есть мировым, критериям?

– Вопрос непростой. Мы считаем, что по уровню технологии разделения урана мы в самых первых рядах. И доказательством тому, на мой взгляд, служит то, что китайцы по нашей технологии построили два завода.

– Неужели сегодня Китай является тем самым «оселком», на котором проверятся современное «лезвие прогресса»?

– Как ни странно, но это именно так! Китайцы изучают весь мировой опыт, прежде чем что-то строить у себя. Это касается и модной одежды, и самой совершенной техники. С их мнением и оценками следует считаться. Так вот, они выбрали именно наш комбинат как образец для подражания.

– Поэтому вы их и пускали на предприятие, а американцев нет?

– Одни стремились к плодотворному сотрудничеству, а у других были иные цели… Впрочем, не наше слово было последним – все решалось в Москве. Могу только подтвердить, что такие решения разумны: к сожалению, в начале 90-х годов мы «раскрылись», надеялись на контакты, на совместную работу, но наши партнеры преследовали совсем иные цели – они попытались взять у нас лучшее, предпочитая не расплачиваться…

– И у них это получилось?