А было так… Семидесятые: анфас и профиль

Несколько лет назад по одному из телеканалов, специализирующихся на показе старых советских передач, запустили запись помянутой уже нами в начале «Песни-71» – первого из серии новогодних концертов «Песня года», которыми 1 января радовали похмельных граждан вплоть до краха Советского Союза и даже позже. Едва ли ни две трети песен в 1971-м были посвящены именно войне. На сцену выходили закованные от подбородка и до пят в тяжелые темные материи, гладко причесанные, предельно серьезные, неулычбивые девушки и мужчины, а скорее, несмотря на возраст – дяди и тети. С каменными лицами и стальным надрывом они вполне себе профессионально, с точки зрения музыкальности, выдавали пафосные, но неискренние, а часто и почти косноязычные тексты, положенные на незапоминающиеся, зато прямо почти симфонические мелодии. Все это – тоже наглядный пример трансформации официального отношения семидесятых к Великой Отечественной. Кто теперь помнит те бездушные тексты и навевающие тоску мелодии? Ничего святого? Да, ничего подобного! Простенькую, считающуюся народной (автор, действительно, неизвестен) песню из уже помянутого фильма Виктора Трегубовича «На войне, как не войне» – «Нас извлекут из-под обломков» (танкистская версия еще довоенной шахтерской песни), спетую в фильме нормальными человеческими голосами и с нормальными живыми человеческими лицами, помнят и поют! Причем, в разных вариантах. Фильм, напомню 1968-года, того самого, когда шестидесятые стали безвозвратно превращаться в семидесятые.

Через двадцать лет, кстати, эта песня еще раз появилась у Виктора Трегубовича в фильме «Башня». Поют ее тоже за столом. Но на случайную ночевку приехал теперь не экипаж самоходки, а отец, мать и взрослая дочь – вполне современная семья, в которой никто никого не любит, и все друг другу врут. Такая вот метаморфоза.

Интересно, что во второй половине семидесятых даже такие обязательные, добровольно-принудительные мероприятия, как весенний субботник, который, разумеется, называли Ленинским и коммунистическим, походы на демонстрации на 1 мая и 7 ноября граждане сами стихийно очеловечивали. Люди шутили, смеялись над тем, что происходило на этих мероприятиях, а заодно и над самими собой. Ну, и конечно – выпивали. Демонстрации проходили веселее, разумеется, 1 мая, когда (и если) погода была солнечной и теплой. Я неоднократно ходил на них с отцом и старшим братом и помню некую шутливую, дружескую и, все-таки, кстати, какую-то праздничную атмосферу. На остановках по пути на Красную площадь мужики, особо не прячась, доставали бутылочки-фляжечки или даже забегали в кафе. А подогревалось все это тем, что день, все-таки, выходной и потом с Красной площади все пойдут и сядут за праздничные столы. В общем, люди неистребимо и не без успеха сами старались придать человеческие черты даже бессмысленным и занудным официальным мероприятиям.

Идеалы, так называемая национальная идея и прочие оплакиваемые сейчас ориентиры СССР, рухнули вовсе не в восьмидесятых и уж точно не в девяностых. По сути, все это произошло уже в семидесятые, когда мифология, на которой держалась некая советская духовность, окончательно выродилась и потеряла убедительность. Люди, подсознательно ощутив образовавшуюся пустоту – вакуум, стали заполнять его – возвращаться к себе, в человечность, в собственные мелкие бытовые проблемы и нужды, а по сути – в индивидуальность из коммунальности (любимый термин мыслителя Александра Зиновьева, от которого он и образует понятие коммунизм).

Это не могло пройти для всех одинаково и гладко. А скорее, это обязано было пройти не гладко. Уже в позднем застое, например, были готовы будущие хозяева жизни – обитатели райкомовских и обкомовских кабинетов, принявшие, а вернее и построившие местный – российский капитализм с той же циничной страстностью, с которой возводили коммунизм. То, что они соорудили, оказалось худшим вариантом того, о чем думали и с чего начали. Но это – отдельный разговор. А конец семидесятых это – тоска, примитивный цинизм, фарисейство, водка… Но ведь тут же – и прекрасные, замечательные фильмы и книги, реальное просветительство, новая музыка. Вот такие были странные, удивительные, противоречивые годы. Об этом мы и продолжим разговор.

ГДЕ БЫ НЕ РАБОТАТЬ