А было так… Семидесятые: анфас и профиль

Фразу: «Где бы ни работать, только не работать» я впервые услышал в середине семидесятых от единоутробного брата (мать – одна, отцы – разные) моего отца, с которым они по разным причинам общались очень редко. Сказана фраза была с улыбкой, вроде даже и с юмором, но в тоже время – вполне серьезно. Даже я это понял, и хорошо помню, что меня это страшно удивило. В нашей семье такого лейтмотива существования не было, а с миром вне семьи я пока был знаком совсем мало. Уже позже в советский народный фольклор вошло: «Они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что работаем». Называлось это итальянской забастовкой. И еще, из фольклора тех лет: казенное словосочетание «Пятилетка эффективности и качества» (так официально назвали десятую пятилетку в 1976 году на XXV съезда КПСС), постоянно повторяемое с экранов, из репродукторов и со страниц всех газет, быстро трансформировалось в народе в «пятилетку фиктивности и трюкачества». И, наконец, вот уж совсем саркастичное и желчное:

Вот он наш советский герб,

Слева молот, справа серп.

Хочешь жни, а хочешь куй,

Все равно получишь…»,

После характерной паузы добавляли: деньги!

Конечно, в эпоху развитого социализма (это определение, кстати, прозвучало впервые еще на ХХIV съезде КПСС в 1971-м) вовсю работали заводы и фабрики, строили БАМ (Байкало-Амурская Магистраль – грандиозная железная дорога в труднопроходимых районов Восточной Сибири и Дальнего Востока), огромный завод грузовиков КамАЗ в городе Набережные Челны в Татарии (кстати, неуклюжее название про набережные реки Челны, в итоге еще и начали склонять), великое множество других крупных, средних, мелких предприятий. Страна наращивала производство практически всего: от станков и автомобилей (про танки и ракеты не писали, но и с ними было все понятно) до ботинок, ткани и прочих, как тогда говорили «товаров народного потребления». Но догадаться о том, что производительность труда в СССР крайне не высокая и практически не было не трудно даже не будучи экономистом. Хотя бы потому, что при отсутствии безработицы, всеобщей занятости и очень невысоких в среднем зарплат, в стране постоянно не хватало самых разных, в том числе совсем немудреных товаров. Куда же уходил пятидневный, восьмичасовой труд миллионов советских людей? Что они делали? Даже с учетом того, что многие из них работали на оборону и производили, соответственно то, что в магазинах не продавали. Или, вот сельское хозяйство, в котором трудилось уйма народа, а им на овощных базах и в совхозах помогали студенты, школьники и научные работники, а с едой было, при этом, все труднее.

Причины дефицита – нехватки практически всего и вся, характерной с самого начала Советской Власти и до самого ее конца и являющегося постоянной составляющей жизни большинства советских людей, были не только в том, что страна тратила огромные средства на военное производство и помощь коммунистическим и рабочим (как тогда писали) партиям всего мира. Конечно, характер советского дефицита в семидесятые заметно изменился, как и сама жизнь. Нехватка простой еды, элементарной одежды и обуви, сменилась нехваткой уже более или менее нормальной обуви, приличной одежды и хорошей еды, наконец, автомобилей и иной техники. Потребности-то росли вместе с ростом доходов. Но об этом основательно поговорим позже. А пока попробуем проследить трансформацию отношения советских граждан к труду: от оттепели до позднего застоя.

Мы не ставим здесь, разумеется, задачи анализировать экономику СССР, как таковую, ее официальные показатели, рожденные Госкомстатом (Государственный комитет по статистике) и прочими научно-советско-партийными структурами. Тем более что официальная статистика «выплавки чугуна и стали на душу населения в стране» (песню «Товарищ Сталин» Юз Алешковский написал еще в 1959-м), которых выплавляли, действительно очень много, далеко не полно, а с точки зрения обычной человеческой жизни и вовсе – практически никак, отражала реальный быт советских граждан. И, уж точно, не характеризовала их отношение к труду, как таковому. А ведь изменение этого отношения в общественном сознании, в бытовых разговорах, в книгах и фильмах, наконец – попросту в том, что происходило на обычных советских рабочих местах – одним из главных трендов эпохи, во многом определяющих сам дух застоя.