А что, так можно было? (СИ)

И на миг ему показалось, что всё юлькино тело светится в его руках, как самая яркая звезда, согревающая, опаляющая его чувства, самая важная и светлая из всего, что было и будет в его жизни. И в ответ на её крик, на её дрожь в его позвоночнике прошла молния, и на секунду свет померк, оставив только удовольствие, до боли, до стона.

Глава 48

«Надо спросить Новодворскую» - была первая мысль, посетившая проснувшуюся Юлию Ильиничну Белкину. И это не было вопросом политики. Просто только её подруга Лера могла подсказать, что делать, когда просыпаешься в одной кровати с мужчиной, с которым провела безумную ночь. Вот именно сейчас, в тот момент, когда лучи солнца штурмуют неплотно закрытые занавески, засылая диверсантов в спальню, а птицы под окном мужественно встают крылом к крылу в борьбе за пробуждение вместо пропавшего без вести будильника, тараканы в голове начинают свои победные марши. Из-за таких моментов Юля не смогла бы вести образ жизни Новорядской. Она могла понять и активность подруги в вопросах секса – сам процесс и Юля тоже очень любила, монашкой не числилась. И стремление Леры к разнообразию научилась не осуждать и даже относиться с любопытством. Но ведь после секса что-то надо делать! Говорить, смотреть в глаза, как-то общаться. А как? Когда сзади в шею размеренно дышит человек, которого не отправишь на такси с милой улыбкой и благодарностью за пару-тройку оргазмов. Белочки-целочки! На такое бы у Юли смелости не хватило, неужели нет какой-нибудь кнопки, чтобы нажал – и всё, проблема решена, проблема сама молча оделась и ушла, забыв последние несколько часов. Что теперь? Имеет ли право Юля сейчас повернуться и зацеловать, как очень-очень хочется, этому человеку небритые щёки и сонную улыбку, пробежать пальчиками по его рёбрам и каменному прессу, вызывая смех и недовольное ворчание, опрокинуть его на спину, залезть сверху и… И чёрт. Вчера было темно, а сейчас, при всей этой яркой солнечной честности, будет видно все юлькины складки и объёмы… А если пока ещё спящий в спокойном неведении человек откроет глаза и всё это рассмотрит и разочаруется… Нет, не скажет ничего, конечно. Но Юля же просто сгорит на месте, если увидит в его взгляде это разочарование, сожаление, стыд, что вот «это» он всю ночь… Но он же… И правда всю ночь! Он же всё-всё общупал и повертел. Да так, что мышцы ноют как после забега на дальнюю дистанцию. Да и что-то в тусклом свете с улицы было же видно. И он не ушёл, как только… Мамочка драконья! Юлька же совершенно голая лежит, и даже одеяло скомкано где-то в стороне.

Белкина осторожно потянулась к одеялу, надеясь прикрыться хотя бы частично. Успеть, пока Мирослав спит. И снова замерла, когда тяжёлая рука на её животе на секунду напряглась, а кончики пальцев очертили горячую дорожку, по которой тут же заметалась толпа бешеных мурашек. Очень смелых мурашек, не имеющих ничего против повторения ночного комплекса упражнений. Но тараканы в голове – насекомые покрупнее, посильнее и поживучее. И хотя мурашек было много, демократией в отдельно взятом беличьем теле и не пахло. Паническая тараканья тирания затаилась только под потяжелевшим дыханием в затылок. Юлька не шевелилась и, кажется, не дышала сама, пока Мирослав снова не расслабился и не засопел.

Через несколько минут таких коротких «перебежек между окопами» Юля всё же смогла завладеть стратегическим объектом и прикрыла одеялом ноги и живот. Конечно, лучше было бы завернуться полностью, желательно с головой. Но слишком активные движения точно были бы замечены. А будить спящего медведя Юля была не готова. Это и в прямом смысле, с реальным зверем, чревато. Но сейчас Юля была готова даже в лесу оказаться – в мягкой удобной кровати ей было ещё страшнее, чем под каким-нибудь кустом в сибирской тайге. Жаль, белки не кролики – не умеют исчезать под яркой тканью и умелой рукой фокусника. А руки у одного конкретного «фокусника» очень даже. Юлька вспомнила, какие именно фокусы они выделывали, отчего бесстыжие мурашки снова заинтересованно заметались по коже под ладонью спящего мужчины и сложились в сигнальную стрелку, указывающую на юг от живота. Юлины мысли скакали между желанием провалиться сквозь кровать, перекрытия, этажи и, желательно, земной шар, и стремлением повернуться и направить пальцы Мирослава в заданном направлении. И не только пальцы. Но уместно ли это будет? Прилично? Как вообще надо вести себя?