А что, так можно было? (СИ)

И они говорили, говорили много и обо всём. О событиях дня и о планах на завтра. О любимых фильмах и о грустных воспоминаниях. Рассказывали друг другу о своих друзьях и родителях, о школьных учителях и о путешествиях. Юля видела, как непривычно Мирославу раскрываться именно в негативных моментах. Раскрывать свои страхи, слабости, ошибки. И особенно проблемы. Нет, он не стыдился, не пытался казаться лучше, чем есть. Просто как будто не верил, что кому-то может быть дело до его переживаний. Что кто-то просто хочет выслушать и поддержать. И только одну тему оба обходили стороной. Ни один из них не говорил и не спрашивал, что будет дальше. Точнее, Юля знала, что будет. Но обсуждать это не хотела. Каждый день, нежась на пляже или гоняя на гидроцикле, поднимаясь в горы или преодолевая каньон, она восторгалась, удивлялась, получала удовольствие и наслаждалась каждой минутой. Юля менялась. Даже кожей ощущала, что становится смелее и спокойнее. Не боится подойти к незнакомым людям и уточнить что-то, без смущения общается с инструкторами и экскурсоводами. Спокойно планирует маршруты, составляет планы и даже не гоняет свои привычные мысли, что всё непременно сорвётся, испортится, не получится. Но в то же время Юля знала, что совсем скоро вернётся домой. И хотела этого, скучая не только по сыну, маме и своей квартире, где она была абсолютной хозяйкой. Она скучала по знакомым улицам, пусть не таким живописным. По выгоревшим на солнце совершенно не тропическим растениям. По родной речи. Юля хотела домой. Осталось решить, как озвучить это желание человеку, к которому прикипела, притянулась тонкими, но прочными нитками, срослась, сшилась…

А Мирослав вёл себя так, как будто нет никакого другого мира за пределами этого уютного курортного городка и маленькой квартиры в нём. Как будто он своим носорожьим упрямством и непробиваемой уверенностью в собственных решениях остановил время и обнулил, вычеркнул из уравнения всех других людей.

- Мир. – Юля заглянула в комнату, где Мирослав сосредоточенно что-то изучал в ноутбуке, развалившись в кровати. – Я хотела попросить… Насчёт завтра…

- Умумс, - не отрывая взгляда от экрана, отозвался Медведь.

- Мир, посмотри на меня. – Тихо попросила Юля, подходя ближе. Мирослав поднял глаза, и Юля сразу растерялась. Всё-таки, наверное, не нужно было просить смотреть. Может, было бы легче говорить, если не видеть этот выжидающе-вопросительный взгляд. – Я хотела попросить… Не провожать меня. Пусть Виктор отвезёт, и… И всё.

- Виктор? Завтра? Провожать? – Мир как будто перебирал ключевые слова юлькиной речи, пытаясь сложить их в понятный ему смысл и приладить эту конструкцию к собственным представлениям и планам. – Юль. Ты уезжаешь?

- Да. – Юля усмехнулась и заговорила, стараясь придать голосу беззаботную весёлость, как будто не рвала сейчас своё сердце на две половины. – Ты совсем заработался, потерялся в календаре. Завтра уже двенадцатое сентября. Мне пора возвращаться. Послезавтра приезжает Илюшка. Билеты давно были куплены. Забыл совсем, большой босс?

- Юль. – Мирослав выглядел искренне удивлённым, даже озадаченным. Он отложил ноутбук и выпрямил спину, как будто настраивался на переговоры с потенциальным партнёром по бизнесу. Только взгляд, на несколько секунд заметавшийся по комнате будто бы в поисках подсказки, выдавал его смятение. – Я думал… Я хотел бы, чтобы ты осталась.

Юля покачала головой и усмехнулась. Ожидаемо. Вот он – настоящий Мирослав Андреевич Медведев. Вижу цель, не вижу препятствий. Он хотел бы, а значит – никаких сомнений. Никаких вариантов. Юля подошла к кровати и встала перед Мирославом, между его разведённых колен. Провела ладошками по плечам, по шее, зарылась пальчиками в непослушных волосах.

- Мирослав. - Голос Юли дрогнул, но она с гордостью отметила, что получалось говорить не жалобно, не вопросительно, а с уверенностью в собственных словах. – Мы же оба знали, что так и будет. Моя командировка, или как ещё это можно назвать, рано или поздно бы всё равно закончилась. Я должна вернуться.

- А я? – Мирослав смотрел Юле прямо в глаза, не облегчая ей задачу. Лучше б отвернулся. Вскочил. Ходил бы по комнате. Спорил, расстреливая юлькино спокойствие аргументами. Она знала их все, и на все придумала ответы. Но вот перед таким, ранимым, растерянным, как будто его только что разбудили и огорошили какой-то неожиданной новостью, Юля терялась. Хотелось одновременно и обнять Мира и утешить, сказать, что пошутила. И в то же время засмеяться и продолжить его вопрос голосом Карлсона. «Малыш, а как же я? Я же лучше собаки!». Но вся загвоздка была в том, что эти варианты не помогли бы, а только завели в тупик их обоих.

- А ты, - вместо шуток серьёзно продолжила Юля, поглаживая щёки и скулы Мирослава кончиками пальцев и нежно улыбаясь. – Ты – большой и важный босс, от которого зависят сотни людей. У которого здесь самый лучший проект в самом разгаре. Который не может бросить всё, чего достиг, и всех, кто в тебя верит, и бегать за белками.

- А зачем тогда белка убегает?