А что там в Брюгге?

— Книга сожжена Вашим благочестивым сыном Антуаном. Портрет по-прежнему пока не найден. Но я приложу все силы, чтобы найти его. Верьте мне, мой господин, — спокойно и уверенно отвечал достойный рыцарь.

А меж тем, книга сожжена не была. Более того, она была передана презренному художнику обратно. Сыном Антуаном. Отнюдь не благочестивым.

Именно при помощи Антуана проклятую надпись в книге увидел герцог Бургундский Филипп III. И именно он, Антуан — герой доблестных битв, блистательный король лучников, победитель многих состязаний, бастард, взявший от своего отца не только богатство и могущество, но и все наилучшие качества, такие как любовь к старинным манускриптам, живописи, женщинам, — был дьявольским посланником строптивого художника. Можно лишь догадываться, что или кто руководил Великим бастардом Антуаном. Возможно, это была месть отцу за то, что только законный сын Карл из рода Валуа в свое время может занять трон богатейшего герцогства Бургундского. Но думается, что не без помощи дьявола вершил Антуан свои черные дела. Ибо, как не старался свет господень пробиться дабы осветить погрязшего в ужасе несчастного герцога, слишком изобретателен был Антуан, направляемый сатанинской рукой.

Он, дружный с Рогиром и принявший в нем участие, повелел выкрасть портрет Его Светлости из пиршественного зала, чтобы впоследствии именно с этого портрета художник писал копию. Он переправил мятежного Рогира с семьей под защиту могущественного герцога Урбинского. Он наказал доверенному переписчику вписать убийственные строки в книгу, предназначенную Филиппу в дар от графа Лодевика. И он, наконец, спас книгу от уничтожения, вернул ее Рогиру с тем, чтобы много позже в ней появилась вставка с указанием, где таится месть художника. Месть, которая, как известно, должна подаваться блюдом холодным, выдержанным и настоянным на времени и обиде.

Часть VIII Глава 1

— Очень интересно, — проговорил Лев Кириллович, когда порядком утомившаяся Александра Сергеевна закончила свой рассказ. — О книге я больше вашего не скажу. Но другими мыслями и знаниями с удовольствием поделюсь.

Я бы с вашего позволения повел книжное расследование с другой стороны. И начал бы ни с Божественного флорентийца, а с придворного живописца Филиппа III Доброго. Уж очень заманчива идея пересечения семейной легенды ленинградских дам и исторических данных. Утверждать, что пересечение есть, безусловно, преждевременно. Но что-то в этом есть.

Лев Кириллович, извинившись, ушел в дом — Василиса и думать забыла о фортелях, выделываемых хозяином при походке. Сидела и, затаив дыхание, ждала — и вернулся с толстой, потрепанной книгой в руках, — Да, все верно, — пробормотал он, быстро пробегая глазами страницу.

— Левушка, было бы неплохо донести и до нас информацию, — притворно сердясь и подмигивая Василисе, проговорила Александра Сергеевна.

— Терпение, Сашенька, терпение. Так, так, так, — Лев Кириллович поводил пальцем по странице и улыбнулся.

«Интересно, догадывается ли он, что ему очень идет улыбка? — подумала Василиса, глядя на пожилого, несуразного человека. — И вообще, он очень милый. Вязаная кофта, глаженая рубашка, даже платок на шею не забыл повязать… Наверное, наряжался к приходу гостей. Хотя допускаю, что он так всегда одевается. Да, милый и трепетный. И такой влюбленный в мою тетку!»

Василиса хихикнула.

— Прошу прощения, девочки, что заставил вас ждать, — всполошился Лев Кириллович, не догадываясь, что в глазах одной из девочек за небольшой промежуток времени он, выделывая кренделя своими длинными ногами, прошел путь от кузнечика до милого и трепетного. — Мне необходимо было убедиться в том, что догадка моя верна. Да, полагаю, что верна, — словно убеждая самого себя, пробормотал он. И уже уверенно продолжил, — Не зря я зашел с другой стороны. Я имею в виду, со стороны придворных живописцев. Слушайте. У Филиппа Доброго их было двое. Один, всем известный Ян ван Эйк. Судьбой и славой был обласкан еще при жизни. Ну, думаю, что про него вы и так все знаете.

— А я думаю, что нет, — язвительно вставила Александра Сергеевна. — Василиса, скорее всего, девственно чиста по части знаний о художниках.

Василиса мгновенно насупилась.

— Не преувеличивай, дорогая, — вновь улыбнулся Лев Кириллович. Посмотрел на смутившуюся Василису и обращаясь к ней, мягко добавил, — милая, Вы еще слишком молоды, чтобы все знать. А потому не расстраивайтесь. Я Вам все расскажу и всему научу. Взял же я Вас под свое покровительство, помните? Так вот сейчас я освещу только нужные нам стороны жизни великих живописцев. Остальное потом.

Василиса благодарно вздохнула. Кузнечик в ее глазах определенно поднимался все выше и выше.