А если снова с чистого листа

— Им меньше ста лет. Делали эти кирпичи не раньше 1927 года. Ну, не дошло? В советские времена тут часть кладки восстанавливали. Для надёжности даже арочную шахтную крепь установили.

— Где пробивать? — вскочил Чиф.

— Над крепью. Пока только один кирпич надо вынуть, причём с величайшей бережливостью.

Чиф долбил раствор между кирпичами, стоя на печах Германа. Через пять минут Альбина встала, прислонясь к Герману спиной, и скомандовала: «Переступай!» Как ни странно, возражать они не стали. Вскоре зашуршал какой-то осыпающийся сверху мусор, и Чиф спрыгнул, держа в руках целенький кирпич.

— Тихо, — подал команду Герман.

«Тук… тук… тук..», что-то едва слышно монотонно стучало наверху.

— Работают? — спросил Чиф.

— Нет, это дождь, — ответил он и кивнул на Альбину, которая сосредоточенно перебирала пальцами мусор, просыпавшийся из пробитого отверстия.

— Что, золото? — дурашливым шёпотом обратился к ней Чиф.

— Золото — это люди, которые в своём деле профессионалы, — счастливо улыбнулась она. — А на нас подобно золотому дождю просыпался керамзитовый гравий. Его ещё в советские времена начали завозить, чтобы дорожки в лагере оформить, только селяне его по своим теплицам стали тырить. Дорожки так и не посыпали, а остатки в дом Павлищевых сгрузили через два крайних окна. Мы под углом здания, который ближний к въездным воротам!

— Долбим дальше? — оживился Чиф.

— У меня есть другая мысль, — сказал Герман, вынул из нагрудного кармана телефон, попытался его включить и показал рукой на стену. Чиф без возражений прислонился к ней и сложил руки, а Герман легко вскочил ему на плечи. — Михаил Антонович, связь плохая, мы под домом Павлищева. Спасатели нужны. Долбите пол в углу, где керамзитовый гравий. Да, дети с нами, в тяжёлом состоянии. Внизу два взрослых покойника и один живой. Он опасен… да, по его вине… ну, он у них еду и воду отобрал, — и Чифу. — Нож подай, я из верхнего слоя ещё один кирпич выбью.

Альбину выдернули наверх следом за детьми. Когда её глаза адаптировались после темноты подвала к свету хоть и пасмурного, но дня, все уже были на поверхности. Детей унесли сразу, готовились к спуску какие-то серьёзные мужики с серьёзной экипировкой, Герман что-то им объяснял. Альбина взглядом наткнулась на стоящего в толпе Сергея, когда на месте медработница её освидетельствовала, и полицейский попросил выйти для разговора. Они в ожидании, пока к ним дыру в потолке пробьют, обсудили, что говорить, чтобы не подвести местных, особенно не доставить неприятностей священнику и участковому. Поэтому она выдала ему усечённую версию событий последних пяти часов: ехала она по приказу исполняющего обязанности её начальника привезти ему ключи от подвалов… да, ключи, насколько она успела заметить, переданы тем, кто собирается сейчас спускаться, услышала в автобусе о пропавших детях, а поскольку в их возрасте в тех подвалах побывала, то решила помочь. Сначала обратилась в местную администрацию, но там была только бухгалтер. Пошла к церкви, поговорила со священником и его гостями. Предложила им спуститься и поискать детей в подвале. Почему спасателей не вызвали? У вас, у государственных людей, не меньше двух дней ушло бы на согласование, а тут подготовленные люди. А что, они отставные военные, люди к экстремальным условиям привычные, один из них в соседней деревне живёт, а двое в гости к нему приехали. Ну, и она тоже не белоручка, строитель с большим стажем. Батюшка им дверь церковную открыл, договорились о контрольном времени и пошли. Если всё, так ей бы поспешить в Новогорск, у неё дети малые в саду.

Когда её подвозили до дома священника, чтобы переодеться, она включила телефон и обнаружила по полтора десятка не отвеченных звонков Димы и Сергея. Сергею ей сказать было нечего, он и сам теперь всё знал, а Диме сказала, что у неё всё в порядке, ложная тревога, сейчас она едет в полицейской машине, а завтра позвонит.

Назавтра на неё такая слабость напала, что она бы взяла отгул, но ей позвонили ещё до восьми и настоятельно попросили явиться к следователю. Тут отношение к Альбине было совсем другое: и ключи-то она у кого-то украла, и с преступными намерениями в подвалы отправилась, и работу она прогуляла, и Сергей ей не звонил и в усадьбу не звал. Она пыталась возражать, но следовательница, дама стервозная и громогласная, всячески её сбивала.

— Я отказываюсь с вами общаться, — сказала взмыленная Альбина. — У меня температура, а вы на меня давите. Я хочу говорить с вашим начальством.

К начальству её сопроводили, но усадили в приёмной и велели ждать. От нечего делать она начала делать наброски в телефоне, а потом разошлась и накатала заявление на двух листах, потом сфотографировала текст на телефон и отправила, приложив скриншоты со звонками Сергея. Потом зарегистрировала письменное заявление и пошла на работу.