А если снова с чистого листа

И всё бы теперь нормально было, но незадолго до Альбининого приезда сюда Диму посетила его дальняя родственница Анисья Памфиловна и возвращаться домой категорически отказывалась. В какой степени родства они состояли, он затруднялся сказать, бабуля и сама путалась в показаниях. Когда её пытались выпроводить восвояси, она стонала, что её гонит из дома единственная родная кровиночка, сын родного племянника. А когда собиралась писать завещание, утверждала, что есть родственники и ближе, а Дима — всего лишь внук её троюродного брата. Уже перед отъездом он со вздохом покаялся, что тётя Ниса лет чуть ли ни с сорока, как овдовела, мотается по родственникам и однофамильцам, не желая вести хозяйство и тратить собственные деньги. До этого и дом поддерживал, и готовил её муж. Её в Пружинске все знают и зовут Пиявицей. Если видят в окно, затворяются и сидят дома как мышь под веником, пока бабке биться о дверь не надоест. Завещать ей есть что, у неё большой дом с мансардой, правда, очень обветшалый, но зато на большом участке в центре города. Но, если в первое время родня клевала на эту приманку, то теперь, когда бабке уже девяносто, все уверены, что жить она будет вечно, и между собой кличут её Памфиловна-Мафусаиловна. И что в Утятин она приезжает уже во второй раз. Первый раз она попыталась пожить у них в Уремовской квартире, но Димина бывшая жена, дама жёсткая, не чета Веневитиновым, решительно спровадила её через несколько дней. А в Утятин бабка приехала сразу после его развода и жила несколько месяцев, вплоть до нападения на него. Когда поняла, что рядом в ним опасно, тут же затребовала транспорт и вернулась на родину. А теперь её наверняка привёз к воротам кто-то из Пружинской родни, кому она обрыдла хуже горькой редьки, и плевать ей, что дом Альбинин, она с ней теперь тоже роднёй сочтётся, и вывести её отсюда можно только как тараканов: отключить на зиму отопление и куда-нибудь сбежать. «А ты добрая, ты только для вида делаешь морду кирпичом». Альбина махнула рукой, но отселила её в квартирку для прислуги над гаражом, больно уж бабка была любительницей тащить в дом всяческую ветошь. И стала считать её той самой козой из анекдота: «купи козу, если невмоготу, полкомнаты ей отдай, купи козу, а потом продай, и жизнь превратится в рай! Когда охота пустить слезу, до ручки когда дошел — купи козу и продай козу, и всё будет хорошо!»

Вот уже год Альбина работает здесь в ЖЭУ главным инженером, лается с сантехниками и электриками, спорит с управляющим, получает втыки от городской администрации. Ещё калымит в фирме соседа из дома напротив. Фирма это называется «Окна, двери», но практически берётся за всё: потолки, ворота, заборы. Не сказать, что ей денег не хватает, нет, они не бедствуют. Присылает Дима, получает зарплату она. Да и расходы у неё не те, что у этого понтярщика: ну зачем ей охранники, кухарка, дворник? Одну няньку оставила, да и то потому, что той деваться некуда: от мужа ушла, попросилась на работу с проживанием. Платит поэтому Альбина ей меньше, чем Дима, да и нагрузка у неё не та, дети в сад ходят. По выходным приглядывает, да вот хоть и с утра, покуда у хозяйки пробежка.

И вечером иногда. Вот и сегодня Альбина детей из садика привела, быстренько перекусила — и на калым. На Лесной один москвич особнячок прикупил и теперь перестраивает. Камин ему потребовался. Они с соседом третий вечер этим занимаются.

— Чего ты на детей сегодня ругалась? — спрашивает сосед.

Альбина смеётся:

— Представляете, захожу вчера в сад, вижу, сидит моя Инна на стуле, вытянув ногу, а какой-то молодой человек ей на неё носок натягивает. Мальчишки рядом стоят, смотрят. Я спрашиваю, что за ерунда? А Ольга Васильевна мне отвечает, что, мол, дочь моя проводит кастинг женихов. У них в саду теперь фишка такая, после пышной свадьбы дочери местного царька все девчонки собрались замуж. А у Инночки четверо претендентов! Игорь только ворчал, зачем ей этот Вовка, когда у неё два брата. Я ему сказала, что братья не могут быть мужьями, а он как завопит: «Маша, я на тебе не женюсь, мне мама не разрешает!» А Илюшка: «Я тоже брат, мне тоже не надо жениться!» И драпать! Вот попробуй тут выйти замуж, если мужики в окно сигают, как у Гоголя! И я теперь Инну чуть чего пугаю, что её замуж не возьмут, ну, к примеру, как сегодня, с немытыми руками и с расцарапанным носом.

Звонит Альбинин телефон. Напарник скидывает с рук верхонки и предлагает прерваться. Они выходят во двор, сталкиваясь в дверях с двумя: хозяином дома и здоровяком почти двухметрового роста, который пристально глядит на неё и здоровается. Смутно знакомое лицо, фигурой на Диму похож, только кудрявый, а Дима давно бреет свою изрядно облысевшую на чужих подушках голову. Она кивает ему в ответ, отвечая на звонок и отходит к воротам.