A Girl in Black and White

— Ты бы не смеялась после одного удара ее ложкой.

Я рассмеялась, глядя на улицу, когда улыбка застыла на моем лице, а сердце замерло. Мой взгляд остановился на знакомом Титане. Он ехал со своим братом и несколькими другими своими людьми, одетыми в черное. Он смотрел на меня так, словно почувствовал мое присутствие раньше, чем я его.

На мгновение остальная часть парада расплылась в красках, только его взгляд отчетливо стоял в моем сознании. Его взгляд на мгновение оторвался от меня, остановившись на Уилле рядом со мной. Если я не ошибалась, мне показалось, что в его глазах промелькнула темная искорка, прежде чем снова воцарилось безразличие.

— Каламити?

Меня вывели из транса.

— Что?

— Я спрашиваю, ты собираешься сегодня вечером участвовать в гонках на шлюпках в южной гавани?

— О... гм. Я не знаю.

— Ну, если ты решишь пойти, догони меня, хорошо? Мне нужно вернуться, чтобы помочь с лошадьми после парада.

Я едва издала звук подтверждения, когда он поцеловал меня в щеку и ушел. Потому что мой разум все еще был не в себе, все еще застрял во взгляде Титана.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что именно вызвало во мне незнакомое чувство.

Он ехал на моей лошади.

Галант.

 

 

 

 

Я шла по улицам, пытаясь удержаться от того, чтобы не броситься во дворец на встречу с Галантом, когда увидела маленького мальчика. У него была повязка на голове, под мышкой длинная палка, которую он использовал как костыль, а рядом с ним стояла обезьяна, сложив ладонь чашечкой для приема монет.

Во мне поднялось некоторое веселье, когда я увидела, как Генри быстро перекинул свой костыль в другую сторону.

Он увидел, что я направилась к нему, и с раздраженным видом прислонился к стене, но держался за свою палку. Таш пригвоздила меня неприязненным взглядом.

— Боже мой. Что, ради Алирии, с тобой случилось?

Генри нахмурился, но затем, словно придумав какую-то историю, сказал:

— Упал с библиотечной лестницы.

— Библиотека, да? Не думала, что ты умеешь читать.

Таш фыркнула, как будто это было нелепым предположением.

Я скрестила руки на груди.

— Ты получил много денег за спектакль, который разыгрываешь?

Его глаза загорелись.

— Хочешь посмотреть? У меня даже есть монета "Титан"! Она стоит в два раза больше, чем серебряные монеты, которыми здесь пользуется большинство людей, — его рука исчезла в кармане, прежде чем вытащить то, что действительно было Титановой монетой.

Мое сердце бешено заколотилось.

— Где ты это взял?

— Ну, от Титана. А ты как думаешь? — в его словах было слишком много дерзости для семилетнего ребенка. Я вдруг подумала, что мне нужно извиниться перед своей бабушкой.

— Как он выглядел? — спросила я.

Генри задумчиво нахмурился, пряча монету в карман.

— Он был высоким.

Я вздохнула, нетерпение сжалось в моей груди.

— Кроме этого, Генри. Они все высокие.

— У него были темные волосы. Длиннее, чем у остальных, — рассеянно сказал он, вертя в руках трость. — Он не поверил моему поступку, но все равно дал мне денег. Думаю, я стану Титаном, когда мне будет восемь, — сказал он решительно.

Сначала Уэстон крадет мою лошадь? Потом он заставляет моего Генри стремиться стать Титаном?

— Ты не можешь просто стать Титаном, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должен таким родиться. Кроме того, ты слишком стар.

— Мне всего семь! — возмущенно воскликнул он.

— Он тебе что-нибудь сказал?

— Немного. Я спросил его, приехал ли он по делу или просто отдохнуть. И он ничего не говорил очень долгую минуту, прежде чем сказать мне: «Давай просто надеяться, что это не последнее», — а потом ушел.

Я нахмурилась. Что это вообще значило?

— Мама просила передать тебе, чтобы ты спустилась и забрала свое платье. Ты можешь надеть его завтра на танцы, — сказал Генри.

Я проворчала что-то себе под нос.

— Хорошо. Но иди домой, пока тебя не арестовали.

— Я не делаю ничего преступного! — запротестовал он.

— Ты сбегал из их владений уже пять раз. Кто-нибудь обязательно запомнит твое милое личико.

Выражение его лица сморщилось.

— Черт возьми, я не милый. Я мужчина, — сказал он, прежде чем уйти, волоча за собой трость.

Мой взгляд упал на Ташу, которая все еще сидела там, глядя на меня так, словно я только что украла детскую игрушку. Она ткнула в меня пальцем и прокричал что-то неразборчивое.

— Прошу прощения? — я изобразила замешательство. — Я не говорю по-обезьяньи.

Его крики стали громче, прежде чем она последовала за своим хозяином. Я задумалась, какую меховую одежду я мог бы сделать из обезьяны. Просто в шутку. Таша была слишком мала, чтобы сделать что-то стоящее.

Я прогуливалась по многолюдным улицам и, когда поняла, что мне хотелось бы немного подышать свежим воздухом, не натыкаясь на прохожих, направилась в юго-западную оконечность города. Пустынная часть, где стояли пустые каменные дома, рушились, а оставленные без присмотра виноградные лозы вились вверх и внутрь пустых ниш.