А я смогу…

Утром Сергей примчался на работу, когда никого ещё не было. Он ехал и всю дорогу думал о том, что в его квартире, его холостяцком флэте, сейчас спит, уткнувшись в подушку самым красивым носиком на свете, Лёлька, его Лёлька. Та самая, которую девять лет назад он по величайшей, ничем не объяснимой дурости отпустил. А теперь вот нашёл. И никогда, ни под каким предлогом не отпустит уже от себя. Блаженная счастливая улыбка накрепко поселилась на его лице. А в груди что-то мелодично позванивало и дзынькало. Очевидно, это так странно функционировало его влюблённое сердце, которое он сам долгое время совершенно искренне считал органом, нужным только для исключительно практических целей. Для перекачки крови, например. И уж точно ни для чего больше. Дураком был.

Теперь его так и подмывало всему миру кричать о невероятном своём счастье. Правда, препятствовало воплощению этого желания в жизнь то, что Лёлька почему-то взяла с него обязательство до поры до времени никому ничего не говорить. Он пообещал, конечно, но так расстроился, что, увидев его несчастное лицо, она сжалилась и разрешила сообщить Рябининым. В виде исключения. И пояснила:

– Во-первых, они свои. А во-вторых, и сами счастливые. А значит, точно за нас порадуются.

И Ясень мчался в контору, раздираемый желанием срочно поделиться новостями с другом. Но Павла на работе не было. Он позвонил, когда Сергей только подъезжал, и, перекрикивая какие-то посторонние шумы, сообщил:

– Серёж, я сегодня попозже! Тут у меня тётя из Бразилии неожиданно прилетает. Надо встретить. Хорошо?

– Да конечно! – прокричал в ответ Ясенев, нажал на кнопку отбоя и прислушался к себе. Счастье просилось наружу с немыслимой силой, напирая и требуя выхода. Припарковав машину на их внутренней стоянке, он, радостно напевая, почти бегом направился к офису.

Кабинеты начальства, то есть их с Павлом, находились на последнем, третьем этаже небольшого особнячка. Внизу мастерские, склады и боксы автомойки. Выше помещения для дизайнеров, переговорная, столовая, их с Павлом гордость, и несколько комнат отдыха. Рядом второй корпус – расширяющийся бизнес требовал больших территорий.

Детище своё они любили со страшной силой, хотя и пытались эту любовь скрыть, иронически называя фирму «шарашкиной конторой». И сейчас влюблённый и распираемый счастьем Ясенев шёл по залитым робким осенним солнцем лестничным маршам и гордился. Был он абсолютно лишён честолюбия. Себя совершенно искренне считал вторым человеком на фирме (это не считая бесценной Елизаветы Фёдоровны Шуваловой, их суперсекретаря, которая была – так уж исторически сложилось – на особенном положении; Ясенев не удивился бы, узнав, что её Рябинин ставит выше себя самого), отдавая пальму первенства Рябинину. Но, тем не менее, понимал, что им обоим есть чем гордиться.

За неполных шесть лет они выбрались из крошечной мастерской, состоящей из двух боксов и маленького кабинетика, в котором они втроём с Пашкиной обожаемой и глубокоуважаемой Елизаветой Фёдоровной ютились буквально друг у друга на головах. И отгрохали вот такое…

Он подошёл к окну на лестничной клетке между вторым и третьим этажами, выглянул в их зелёный, аккуратный, с ухоженными деревьями, клумбами и изящными скамеечками двор и снова улыбнулся.

– Ты чего это, Серёг? Что это у тебя такой вид блаженный? – сверху на него вопросительно смотрел третий человек на фирме, Влад Серафимов, Серый Фима или просто Сима.

Ясень поднял на него глаза. Секунду в нём боролись верность данному слову и могучее счастье, требовавшее немедленного выхода наружу. В результате недолгой неравной борьбы победило счастье, и, утешая себя тем, что Сима тоже свой, да ещё и вполне себе счастливый (Серафимов был неисправимым бабником, менявшим дам сердца с невероятной скоростью), Сергей выпалил:

– Сима, поздравь меня, я женюсь!

– Да ты что?! Не верю собственным ушам! – Серафимов в три прыжка преодолел разделявшие их ступени и стиснул Ясеня в объятьях. – Как я рад! Ясень ты наш драгоценный! Умница! Вот это новость! А когда?

– Ну, ещё точно неизвестно, но до двадцать восьмого ноября, начала Рождественского поста.

– Так скоро! Вот здорово! А на ком? Я её знаю?

– Знаешь! В этом-то и вся интрига. – Сергей расцвёл ещё больше, хотя, казалось, это было уже невозможно. – На Лёльке!

Серафимов замер и вытаращил глаза:

– На ко-о-ом? На Лёльке? Нашей Берёзке?.. Не может быть!

– Может! – Ясень радостно хлопнул друга по плечу. – Может! Я уже предложение сделал! А она согласилась! Ты представляешь? Лёлька, моя Лёлька, – согласилась! И батюшка благословил! Сегодня поедем кольца покупать!

– Как же это вы так? Когда же вы успели? – растерянно спрашивал Сима, который был, конечно, в курсе всех перипетий их совместной жизни.

– Три дня назад встретились случайно, а вчера я сделал ей предложение. И теперь я самый счастливый человек на свете! – и, ещё раз обняв Серафимова, напевая и приплясывая, Ясень двинулся вверх по лестнице.

– Не может быть, – только и смог выдохнуть ему вслед поражённый донельзя Влад.