А кому сейчас легко?

Устроиться на работу перед любым праздником нелегко, а перед новогодними каникулами – вообще нереально. Но это для тех, кто претендует на хорошую должность и достойную зарплату. Есть места, где постоянный недобор, туда я и обращусь. К примеру, в «Почту России». На дверях почтовых отделений всегда висят объявления: «требуются, требуются, требуются». Нужны и операторы, и почтальоны, и другой обслуживающий персонал. Платят копейки, зато оформляют на работу в день обращения.

Выйдя из метро, я направилась к ближайшему почтовому отделению.

Объявления на двери почему-то не было. Возможно, его унесло ветром. Я зашла внутрь и просунула голову в ближайшее окошко:

– Простите, к кому можно обратиться насчет вакансий?

В окошке сидела пожилая дама в шестимесячной завивке.

– Каких вакансий?

– Ну, вакансий на почте. У вас объявление на двери висело…

Дама сложила губы в трубочку:

– У-у-у, милая, спохватилась, это еще до кризиса было! Сейчас все места заняты.

Я не сдавалась:

– И все-таки, где у вас отдел кадров? Я бы оставила свое резюме, вдруг какая должность освободится…

Дама решительно покачала головой:

– Это вряд ли, даже не надейся! Люди сейчас держатся за работу обеими руками, даже больничный никто не берет. Время-то смутное…

Пришлось уйти несолоно хлебавши. В киоске я купила журнал «Зарплата» и газету «Работа», оба издания заметно отощали с тех пор, как я держала их в руках в последний раз. Вакансий журналиста не было ни одной, редактора – только две. Когда я по ним позвонила, мне ответили, что они уже закрыты.

Войдя в раж, я принялась звонить по всем объявлениям подряд. Кладовщицей меня не брали, потому что я не знала программу «1С: Склад». Чтобы работать продавцом, требовалась санитарная книжка. В уборщицы я не подошла, потому что «больно умная». Кадровик именно так и сказала, после того, как я поинтересовалась, буду ли оформлена по трудовой книжке и «белая» ли зарплата…

Кажется, у меня остался только один свободный выбор – сдохнуть под забором.

Спасла меня Наринэ. Когда я поделилась с ней своей проблемой, она воскликнула:

– Тебе повезло! Эдику, моему двоюродному брату, нужен продавец, я порекомендую тебя. Завтра же выйдешь на работу.

– Но у меня нет санитарной книжки!

– Завтра будет!

– Я никогда ничего не продавала, – призналась я, – и с математикой у меня проблемы.

– Я дам тебе калькулятор, – успокоила Наринэ. – Тем более, что там ничего особенно считать не нужно, все товары стоят одинаково – тридцать рублей.

– Это в каком же магазине?

– У брата не магазин, а лоток на улице. Будешь стоять в людном месте, около метро, и продавать товары за тридцать рублей. Сейчас хорошо идет всякая новогодняя мелочовка: хлопушки, мишура, бенгальские огни. Эдик отдает тебе товар по двадцать пять рублей, а ты продаешь по тридцать, разница – твоя. Живые деньги! Так что в твоих интересах продать как можно больше. Испытательный срок – один день, дальше брат решит, подходишь ты или нет.

– А милиция? – забеспокоилась я. – Мне нужно иметь разрешение на торговлю? Или какие-нибудь другие документы?

Наринэ махнула рукой:

– Ничего не нужно, милиционеры там уже прикормленные. Если к тебе кто-нибудь привяжется, просто звони Эдику, он все уладит. Оденься потеплее, тебе весь день на морозе стоять.

Она сбегала в свою комнату и вернулась с женскими панталонами с начесом:

– На-ка, бери!

– Нет, – замотала я головой, – не возьму.

– Да они новые! Вот, видишь, ценник еще не срезан!

– Спасибо, но мне не нужно! Я брюки надену.

– А под брюки – обязательно панталоны! – настаивала Наринэ. – Не спорь, потом спасибо мне скажешь. И вот это тоже завтра надень.

Она протянула мне сверток.

– Что тут?

– Памперсы для взрослых.

– Зачем??

– От лотка нельзя отойти ни на минуту, иначе товар разворуют.

– А в туалет куда же?

Наринэ кивнула на памперсы:

– Сюда.

На следующий день в десять утра, как и было назначено, я стояла около метро «Щелковская». Эдик, мой работодатель, подъехал через четверть часа на побитой серой «девятке». Хмуро поздоровавшись, он вытащил из багажника пластиковый стол, три огромные коробки с товаром и какую-то белую тряпку, измазанную красной краской. Тряпка оказалась рекламной вывеской «РАСПРОДАЖА! ВСЁ ПО 30 РУБЛЕЙ!!!», которую он привязал к двум деревьям за веревочки. Реклама идеально вписалась в пространство между деревьями, туда же встал и стол. Эдик принялся довольно хаотично выкладывать товар.

– А стула нет? – спросила я.

– Я бы привез, мне не жалко, – отозвался Эдик, – но он не понадобится.

«Прямо рабство какое-то! – с возмущением подумала я. – Мне тут до восьми вечера околачиваться, неужели за весь день даже разок присесть нельзя?!»

Однако хозяин оказался прав, в стуле действительно не возникла необходимость. Холод. Он сразу же сжал меня в своих объятиях и не отпускал до конца рабочего дня. Что бы я ни делала: пританцовывала на месте, прыгала на одной ноге, размахивала руками, – мороз не отступал. Я поняла, что означает выражение – «промерзнуть до костей». Холод пробрал меня насквозь, до самой последней молекулы где-нибудь в забытом богом аппендиксе.