`A la vie, `a la mort, или Убийство дикой розы (СИ)

Какая умная девочка, подумал я, ломая мозг над тем, как бы ее приободрить.

— А какие имена у твоих одноклассниц?

Она начала их с интересом перечислять:

— Плеяда Стефалка, Ангадка Гадалка, Митра Пасквалина…

Что это еще за имена?! Я стоически молчал, кивая головой, при этом в голове моей уже поднялась самая настоящая революция. Надо было с этим заканчивать, пока я сам не рехнулся.

— А что ты делаешь на концерте?

— У меня здесь родители. И я сама слушаю музыку! — гордо произнесла Джесс. — Мне нравится Призрак!

Я опешил, услыхав это имя. Сердце учащенно забилось и по телу побежали мурашки.

— Что… что ты сказала?

— Мне нравится Призрак, — снова с восторгом повторила девочка. — Он выступает иногда у нас в городе…

— Мне пора, — сказал я. — Иди к родителям, не шляйся здесь одна.

— Я не одна, родители здесь, на концерте…

Джесс еще что-то говорила, но я уже не слышал. Все слова проносились мимо ушей. Я возвращался обратно. Сердце билось как сумасшедшее, словно я пережил дорожную встречу с неуправляемым грузовиком. Нужно было срочно найти Аду.

***

В клубе ее не оказалось. Виселица сказал, что она отправилась с каким-то парнем, назвавшимся моим именем. Его лица он не разглядел да и подойти не было времени — они быстро скрылись в толпе.

Я отправился в дом, где мы сняли комнату для ночлега в надежде отыскать ее там, но нашел лишь конверт со странным посланием.

«Четыре коня Абракхаса ловят в лесу белого голубя»

Вороны кричали как новорожденные младенцы, вылезшие из багрового утроба матери. Небо затянуло серой пленкой из паутины туч.

Как долго я шел и куда — я этого не знал. Знал только, что могу не успеть и случится нечто ужасное. Мир свернется спиралью и перестанет существовать. Погибнет все живое. Разделится пополам. Провалится под землю. Будет пожрано низшими существами. Скормлено им.

Бежал без оглядки, ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за рукава куртки и не отпускали, словно скелеты из подземного царства протягивали руки, желая забрать меня с собой.

Пробираясь сквозь дремучий кустарник, я выбрался к маленькому прозрачному озеру, окруженному со всех сторон высокими черными стволами деревьев. Внутренний голос убеждал меня, что это не так, нет, это не правда — в воде плавала чья-то фигура.

Дыхание сбилось, я остановился как вкопанный и смотрел на нее издалека, боялся подойти ближе.

Но я не смел. Невозможно было просто стоять и смотреть. Я подошел ближе. Так осторожно, словно боясь разбудить, вытащил на берег, руками перевернул тело и увидел ее… Ярко красные губы оттеняли белоснежную кожу… Холодную как мрамор…

Вывернутые наизнанку кишки покоились сверху распоротого платья, словно мясо прошедшее через мясорубку на выходе выдало продолговатые куски, похожие на розовых червей.

Все было в кроваво красных тонах, словно земля усыпанная лепестками роз.

— Нет! Нет! — закричал я в ужасе и отчаянии, на ближайшей поляне вспорхнули птицы. Только крик растворился в сумраке леса. Слезы текли по моим щекам, делая силуэт почти не различимым, образы деревьев размытыми, равнодушно-жестокими.

Крики разрывали горло, выталкивались из легких наружу, а они с новой силой наполнялись для безнадежного звериного вопля. В районе сердца произошел взрыв. Боль захлестнула разум, раздробило его в щепки как от пушечного снаряда. И вспышка воспоминаний чистой болью пронзила все тело насквозь красными молниями.

Я зажмурился, стоя на коленях, и увидел множество дробящихся осколками невыносимых видений — слишком реальных, чтобы от них отбиться. Они мелькали как кадры во сне. Шрам на мужском свирепом лице — глубокий рубец проходил от лба до левой скулы. Мутный левый глаз, второй серо-голубой отражал лицо жертвы и ее страх. Ухмылка, словно он знал, что я наблюдаю.

Аделаида стоит на берегу, проводя ладонью по глади озера. Ее крик проносится по окрестности и заставляет сжаться сердце, боюсь оно остановиться, не увидев все до конца. Кто-то причиняет ей страдания — ударил ее по щеке и она, как нежная голубка, повалилась на землю.

— Хватит! Я не хочу больше этого видеть!

«Она лежала на сырой земле, а он стоял над ней, ухмыляясь, довольствуясь своею властью. Но какое зло и изумление охватило его в то время, когда он понял, что его силы не хватит подчинить ее. Ярость завладела им, команды отдавала похоть и желание. Но получить ее он не мог, и потому совершил убийство, бросив тело в объятие речных вод»

— Нет!

«Нож вонзился ей в живот, окропляя ткань платья. Он бил ее несколько раз. А затем ушел»

— Заткнитесь!!

«Ада — бледная, как изумруд, выброшенный глупцом, плыла безмятежно, и осторожно поддержанная рекой, даже в смерти сияла она красотой…»

— О боже мой… боже мой… проклятие… проклятие… — бормотал сквозь судорожные рыдания.

Она обмякла в моих объятиях. Слезы текли из глаз, но разве сейчас нужны они? Разве они обладают воскрешающим даром и способны вдохнуть дух в опустевшую оболочку? Вернуть ее к жизни.

За что? За что? Почему это было нужно?