А наутро радость

И декан действительно кое-что придумал. Карл получил работу в библиотеке, в зале редких книг. Он работал три раза в неделю днем, а также полный день по пятницам. Зарабатывал десять долларов в неделю. Поскольку он по-прежнему разносил газеты, то их доход составлял пятнадцать долларов в неделю. Мало кто из читателей заходил в зал редких книг, и у Карла было полно времени для занятий.

Они выплатили оставшиеся взносы на коляску и купили кроватку. Ребенок получил новые шерстяные рубашечки. Карл приобрел новую пару туфель и наконец-то смог выкупить из ломбарда свои часы. Теперь он мог время от времени покупать пачку сигарет. Его оценки повысились. У него появилась возможность проводить вечера и ночи дома и по-настоящему познакомиться с сыном.

А лучше всего было то, что они с Анни снова спали вместе.

– Думал ли ты, Карл, в прошлый канун Нового года, что в этот Новый год у нас будет ребенок?

– Конечно, нет. Ну и ну!

– Подумать только! Еще несколько минут – и будет тысяча девятьсот двадцать девятый год!

– Даже не верится.

– Знаешь, Карл, в тысяча девятьсот двадцать девятом много чего случится. Мне исполнится двадцать один год, сын начнет ходить и говорить, а у тебя будет практика. А серые усики Джелло станут белыми. – Она погладила собаку по голове. – Правда, бедный Джелло? – Джелло зевнул.

– А у девушки по имени Анни Браун в тысяча девятьсот двадцать девятом будет опубликована пьеса, – сказал Карл.

– Я оставила всякую надежду. Но вообще-то, как чудесно было бы, если…

Как раз в эту минуту часы на колокольне начали бить. Карл распахнул окно, и Анни побежала закрывать дверь спальни, чтобы ребенка не продуло. Ночь была холодная и тихая. На небе сияли звезды и полумесяц. Чистый белый снег сверкал в лунном свете, как ковер, усыпанный бриллиантами.

– Как пишут в книгах, – сказала Анни, – от этого замирает сердце.

Они принялись вслух считать удары: девять – десять – одиннадцать…

– Счастливого Нового года, любимая! – воскликнул Карл.

– С Новым годом, дорогой! – ответила она.

Часы на колокольне начали исполнять «Доброе старое время»[29]. Карл и Анни стояли, обняв друг друга за талию, и подпевали. Анни, как всегда, пела в другой тональности.

Песня закончилась, и они закрыли окно.

– Ты купил маршмеллоу? – осведомилась Анни.

– Купил что?

– Ты же знаешь. Я собираюсь приготовить какао, чтобы отпраздновать Новый год. Правда, шампанское было бы лучше.

– Пусть какао немного подождет. Посиди у меня на коленях под «Доброе старое время».

– Мы выпьем по чашке какао под «Доброе старое время», – возразила Анни.

– Но прежде посиди у меня на коленях, Анни.

– А ты сначала догони!

Карл начал гоняться за ней вокруг кухонного стола. Она со смехом убежала в жилую комнату, он – за ней. Джелло принял деятельное участие в погоне, с громким лаем носясь за ними. Конечно, малыш проснулся и заплакал.

– Вот видишь, что ты наделал! – воскликнула Анни и, войдя в спальню, взяла ребенка на руки. – Что такое, мой маленький? – ворковала она. – Что такое? – Он заплакал громче. – Это ты виноват, – укорила она Карла. – Теперь он не уснет всю ночь.

– Дай-ка его мне, Анни. Я укачаю его, и он заснет.

– Малышей не полагается качать. Это их испортит.

– О, к черту этот вздор! Передай мне моего сына!

Карл взял ребенка на руки и принялся укачивать. Вскоре, пустив слюни на рубашку Карла, малыш уснул.

Анни наблюдала, как муж укачивает сына.

– Ревнуешь? – спросил Карл.

– Мне просто грустно оттого, что кто-то занял мое место.

Но на самом деле она была довольна. «Как хорошо, – подумала она, – что Карлу нравится с ним нянчиться. Значит, мне не нужно волноваться о том, что будет с моим ребенком, если я умру, или что-нибудь такое…»

25

Внезапно наступил июнь – а вместе с ним и время выпуска Карла.

У Анни было новое платье – белое, потому что она хотела чувствовать себя причастной к дню выпуска. Из-за ребенка она не могла пойти на стадион и аплодировать, когда Карлу выдадут диплом. Однако можно посмотреть, как он марширует к стадиону, и помахать ему. Она сказала Карлу, что будет на левой стороне дороги. И пусть он не забудет помахать в ответ! Он пообещал, что не забудет.

По обе стороны дороги, ведущей к арке перед стадионом, собрались толпы. Но люди были так любезны, что пропустили вперед Анни, малыша в коляске и Джелло.

Инженеры важно выступали в расстегнутых мантиях; их шапочки с квадратным верхом были сдвинуты набекрень, и они махали, что-то крича своим знакомым. Вслед за шумными инженерами шли юристы, в застегнутых мантиях, с безупречно сидевшими на голове шапочками. Они держали строй, маршируя по прямым линиям. В отличие от инженеров, они были очень торжественными.

Случилось так, что единственная студентка выпускного курса оказалась рядом с Карлом, и они беседовали на ходу. Девушка была уверенная и красивая, и Анни внезапно ощутила острую боль, как бывало раньше. Она здесь чужая, даже в своем белом платье.