А наутро радость

Анни подошла к скамейке и уселась передохнуть. Джелло улегся рядом, и она заговорила с ним. Она рассказывала о библиотеке и о книгах, которые там хранятся, и о ребенке, который у нее будет. Анни говорила тихо и монотонно: тогда Джелло решит, что это лекция в аудитории, и уснет. И он действительно уснул. Когда Анни пора было идти домой, он проснулся и последовал за ней. Она все это записала, назвав «Собака кампуса».

«Никто не знает, откуда он взялся. Однажды он появился в кампусе и больше не ушел. Весь год члены студенческого братства кормят его. Но вдруг приходит лето, и мальчики уезжают, предоставляя Джелло самому заботиться о себе.

Хотя они покидают его каждое лето, Джелло никак не может к этому привыкнуть. Каждый июнь он снова горюет о бесчеловечном отношении человека к собаке…

В первое утро, когда он пришел вместе со мной домой, он не хотел заходить в дом. Поэтому я поставила миску с водой во дворе и дала ему кусок хлеба с маслом – больше ничего не было.

«Ты слишком сентиментальна, – сказал мой муж. – Собака как-то обходилась летом, когда тебя не было, и обойдется после твоего отъезда». Я показала мужу седые волоски на морде Джелло, чтобы доказать, что собака стареет и уже не может заботиться о себе.

Тогда муж сказал, что мы может подержать Джелло у себя какое-то время. Но я не должна слишком привязываться к нему. Ведь когда мальчики заберут его осенью, я буду страдать.

Я не собираюсь страдать, так как не намерена отдавать Джелло. Я обвиню их в преступной небрежности по отношению к бессловесному созданию. Если это не поможет, упомяну о растлении: мальчики заставляют его пить пиво из блюдца и смеются, когда Джелло выпивает слишком много и падает.

Если не поможет и это, я загадочно упомяну Общество защиты животных. Я буду бороться за Джелло.

Он моя собака».

Тем временем начались занятия в летней школе. Анни сказала Карлу, что в летней школе мало «университета». Карл спросил, имеет ли она в виду университетскую атмосферу, и Анни ответила: «Ты знаешь, что я имею в виду».

В кампусе появилось множество молодых мужчин и женщин. В основном это были учителя, которые прибыли со всех концов Соединенных Штатов. Они использовали каникулы для сдачи зачетов, чтобы получить удостоверение о прохождении различных курсов. Это помогло бы им получить более высокую степень, и в результате их жалованье увеличилось бы на пару сотен долларов в год.

Хотя большинство когда-то окончило университет, они больше не вписывались в университетскую жизнь. Это подтверждало мысль Анни о том, что вернуться можно – но нельзя вернуться прежним. Молодые женщины больше не были студентками; молодые мужчины не заглядывали в пивные и не разгуливали по кампусу без пиджака и галстука, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Все они были степенными. Они не перекрикивались через весь кампус и не собирались в группы, а прогуливались парами: две женщины или два мужчины.

Карл записался в летнюю школу, хотя раньше у него не было такого намерения. Он планировал поработать в Хэрдстоуне на автомобильном заводе с восьмичасовым рабочим днем. И заранее договорился ездить туда с сыном миссис Ридински, у которого была постоянная работа в Хэрдстоуне. Карл частично оплачивал бы бензин. Но благодаря декану юридического факультета все изменилось.

– Это ее первый ребенок, – сказал декан. – Вы не можете оставлять ее одну на десять часов в день в уединенном коттедже.

Карлу хотелось сказать, что Анни не будет одна: с ней собака. Но он знал, что декан сочтет это несущественным.

– Я предлагаю, чтобы вы прошли два курса следующего года в летней школе.

– Но… – хотел было возразить Карл.

Декан поднял руку, останавливая его.