А небо по-прежнему голубое (СИ)

— Рональд Уизли!.. Додуматься же… Украсть автомобиль… Мы перепугались, не обнаружив машину на месте… Отцу грозит разбирательство… Самовольный полет… Маглы видели вас… Такая опасность… Еще одна подобная выходка, и ты можешь паковать чемоданы домой!

Завершив громогласную тираду, письмо осыпалось кучкой пепла на стол. Большой зал разразился громким хохотом и аплодисментами, впрочем, вскоре стихшими: ученики вернулись к своим делам. Рон сидел ни жив ни мертв, бледный как смерть. Близнецы подтолкнули его, стараясь расшевелить.

— Все в порядке, Рон.

— Ну не конец же света!

— Мама отходчивая…

— А отец все уладит.

— Я бы на вашем месте не был так оптимистичен, — вставил подошедший к столу Перси. Из-за его спины выглянула Джинни, и Гермиона вспомнила, что девочка только вчера распределилась на факультет Гриффиндор. Заметив за столом Гарри, Джинни тут же смылась следом за стайкой однокурсников в другой конец стола. — Мама поступила абсолютно правильно, прислав Громовещатель. Надеюсь, Рон, ты сделаешь правильные выводы и немедленно напишешь письмо с извинениями, а лучше всего сам вызовешься на исправительные работы. — Хоть имя Гарри и не было названо, Перси едва ли не прожигал мальчика надменным взглядом. Даже Гермиона, намеревавшаяся провести с мальчишками воспитательную беседу, возмутилась: уж слишком Перси был самодоволен. Рон и Гарри потупились, и девочке стало жаль друзей.

— Шел бы ты отсюда, Перси, — с угрозой в голосе сказал Фред.

— Следил бы за первокурсничками, — прибавил Джордж.

— А Гарри с Роном сами разберутся, если что, Гермиона им не хуже тебя мозги промоет…

— Так что, Перси, занимайся своими делами, — заключил Джордж.

Сердито взглянув на братьев, Перси поджал губы и направился к той части стола, которую облюбовали вверенные в его руководство первокурсники. Рон тут же поднял голову, но вид у него был донельзя кислый. Даже отбивная на тарелке его не радовала.

— Рон… — осторожно начала Гермиона, и приятель тут же обернулся к ней.

— Что, теперь твоя очередь нотации читать?

— Вовсе нет. Я лишь хотела сказать, что письмо ты получил заслуженно. Вот и все. — Гермиона с крайне оскорбленным видом принялась кромсать яичницу, не заметив облегченных улыбок, которыми обменялись друзья.

За ночь она многое обдумала и пришла к выводу, что мальчишек, особенно таких, как Гарри и Рон (Фреда и Джорджа девочка в расчет не брала, так как понимала, что на этих оболтусов априори невозможно повлиять) перевоспитать невозможно, их будет всегда тянуть на подобные выходки. Главное, чтобы они не становились от раза к разу все более ужасающими, иначе к концу уже пятого курса от них ничего не останется.

Еще Гермиона поняла одно: она испытала жуткий страх за друзей. Страх потерять их, наверное, и явился косвенной причиной ее бессонницы. Гермиона украдкой взглянула на Гарри и Рона и невольно улыбнулась. Ну как на них можно сердиться?

— Что там по расписанию? — осведомился Рон, когда профессор МакГонагалл, прошедшая мимо своего стола, раздала листки с перечнем уроков.

— Травология с пуффендуйцами, — пояснил Гарри, заглянув в свой листок.

— Везет, — хором сообщили близнецы. — У нас заклинания со слизеринцами. Может, удастся потренировать Таранталлегру на Флинте… Шучу, — прибавил Фред, заметив выражение лица Гермионы.

Дальнейшие уроки прошли в обычном ритме. Гермиона была рада вернуться в Хогвартс и снова с головой уйти в учебу. Также она с нетерпением ожидала урока Защиты от Темных искусств. На травологии Гермионе удалось блеснуть знаниями о мандрагоре — весьма занятном растении, — благодаря чему девочка заработала первые двадцать очков для факультета. Однокурсники уже не удивлялись ее начитанности и всезнайству.

На трансфигурации из-за сломанной палочки Рона весь класс заволокло вонючим дымом, но, если не считать этого, Гермиона блестяще превратила своего жука в огромную лакированную пуговицу, тем самым заслужив одобрительный кивок профессора Макгонагалл. Далее намечался самый долгожданный урок, и Гермиона в нетерпении едва ли не подпрыгивала, когда вместе с друзьями направлялась к кабинету профессора Локонса.

Рон продолжал жаловаться на свою волшебную палочку, когда дорогу им преградил белобрысый мальчишка с фотокамерой, вспышка которой ослепила всю троицу. Сверкая глазами, мальчишка с галстуком Гриффиндора обратился к Гарри:

— Ты ведь Гарри Поттер, верно? Я Колин. Колин Криви! — Колин сверкал как новенький галлеон. — Я на первом курсе школы, я маглорожденный, и мой отец — он молочник — не верит во все эти чудеса. Можно я сфотографирую тебя? Я слышал, если обмакнуть фотографию в какой-то раствор, то ты начнешь на ней двигаться! А ты подпишешь ее, правда? Я все-все о тебе знаю!

— Поттер раздает автографы? — раздался ленивый голос Драко Малфоя.