А он не вернулся из боя

Они тепло распрощались, договорились о более тесном контакте, и Антон ушел. Когда проходил мимо гостиницы «Москва», решил зайти на почтамт, а затем — домой. Подошел к уже знакомому окошку и предъявил паспорт. В ответ белокурая симпатичная девушка вручила Антону паспорт и… письмо. Леонов посмотрел на надпись и радостно вздохнул:

— Ну, наконец-то!

Он хотел, не выходя с почтамта, прочитать письмо, но толкотня и шум, заставили его выйти на улицу. Отойдя от входа, он прислонился спиной к стене и достал из конверта лист, исписанный мелким почерком:

«Здравствуй, Антон! Так получилось, что сегодня я выбрался в город. Судя по штемпелю, твое письмо пролежало на почте больше месяца.

Я очень рад, что у нас с тобой установилась связь. Расскажу все по порядку, но постараюсь быть кратким. После того как мы с тобой и Николаевым расстались, англичанин дал мне триста долларов. Благодаря этому я смог устроиться в гостинице и заказать себе протез в Каире. Хозяин частного отеля, где я остановился, выделил мне машину, чтобы съездить на рынок рабов в пригороде Каира. Но, увидев, что у меня есть доллары, вырубил меня чем-то металлическим по голове, ограбил и бросил недалеко от дороги. Меня, без сознания, подобрал туристический автобус. В общем, я все-таки оказался на рынке рабов, где познакомился со своим работодателем Иосифом Середичем. Он привез меня на свой левый прииск. Но дело кончилось тем, что, хорошо нажившись на прииске, он бросил нас троих на произвол судьбы. Я и мои двое коллег разошлись. Они уехали в сторону Египта, туда около восьми тысяч километров, а мне же пришлось ночью, отстреливаясь от банды, уходить в лес. Попал в племя, вроде все ничего, но, когда увидел, как они пожирают людей, ночью ушел от них в саванну, а затем в горно-лесистую местность. Как-то ночью, пока я спал, на меня напал лев. Меня спасло заряженное ружье и то, что мой палец лежал на курке. Царь зверей, конечно, сильно меня покалечил, снял с меня полскальпа. Меня подобрали без сознания охотники более цивилизованного племени. Выходили меня. И однажды я оказался им полезным. Когда на них напала банда, я смог из автомата всех уложить и заслужил уважение племени. Вождь отвез меня в город, познакомил с директором государственной горнодобывающей компании, где я и работаю в настоящее время. Коллеги — нормальные люди, у нас здесь фирма — часть компании по добыче драгоценных камней. Не хочу сказать, что я здесь обогатился, тем более что деньги и ценности меня не интересуют.

Конечно, постоянно думаю о семье, вспоминаю тебя, Лешку. Спасибо, что ты не нарушил наш уговор. Чем больше думаю о своих, тем больше считаю, что поступил правильно. Кстати, здесь судьба мне „подарила“ еще несколько ужасных шрамов на лице и голове. Так что, был бы я для своей семьи большой обузой. Зачем им одноногое пугало? Если бы я был с ними, то причинял бы еще большие страдания, чем они испытывают сейчас.

Вот пока что все, что я хотел написать. Если мы будем переписываться, то расскажу подробнее об этой стране, как живут люди, и звери тоже. На этом заканчиваю. Наш уговор остается в силе. Но буду тебе благодарен, Антон, если ты будешь рассказывать о моих любимых жене, маме и Настеньке. Скажу честно, когда мне особенно тяжело, то мысли о них мне здорово помогают. Напиши мне о них подробнее, что творится в стране и, конечно же, о себе. Как ты там? Как твои родные? Крепко обнимаю тебя. Благодарю за верность слову. А это письмо пишу прямо на почте, в городе Лупане, так как снова приехал сюда. Еще раз обнимаю и чувствую твои братские объятия, прощаюсь с тобой».

Антон бережно вложил письмо в конверт и положил во внутренний карман пиджака. Пока шел домой, мелькнула предательская мысль, не признаться ли Бровиковым, не покаяться ли… Но что тогда будет с Андреем, когда начнут его искать, найдут, вернется он, а люди будут шарахаться от него? Он же — офицер, не выдержит позора, жалости и может просто застрелиться. А так живет он там своей жизнью, находит, хоть и немного, удовлетворения от того, что делает. Те, кто рядом с ним, не пугаются его вида, даже в город отпускают.

Придя домой, он не выдержал и позвонил в Минск. Ответила Анна Степановна. Антон спросил:

— Как вы там, Анна Степановна? Как Танюша, Настенька?

— Все нормально, Антоша, — голос у Анны Степановны стал напряженным. — А как у тебя? Как родители? Жена в порядке? — забросала она вопросами Леонова. Ей показалось что-то необычное в этом звонке.

Антон бодрился и начал объяснять, что звонит просто так. Но сердце матери беспокойно забилось. Что-то подсказывало, что обычный, казалось, рядовой звонок Леонова что-то означает: «Может, ему что-то стало известно о сыночке? Может, хотел что-то важное сказать, да передумал?»