Читаем А. П. Чехов в воспоминаниях современников полностью

М. Г. Савина в письме А. С. Суворину от 10 октября 1896 г. объясни­ла, почему она отказалась от роли Нины Заречной: «Роль Нины вся основана на внешности и вследствие этого совершенно мне не подходит. <...> Годы Нины слишком подчеркнуты! <...> Я думаю, что если Нину отдать Комиссаржевской, а мне сыграть Машу, то пьеса несомненно вы­играет. Маша очень интересный тип, и я с большим удовольствием поработаю над ней» (Шнейдерман И. Мария Гавриловна Савина. Л.—М., 1956, с. 272). По-видимому, в самом начале, когда артисты только знакомились с пьесой, предполагалось, что Аркадину будет играть М. Г. Савина, но уже с первых репетиций роль эту исполняла Дюжикова.

В интервью с Савиной, напечатанном в «Петербургской газете» 17 января 1910 г., она так объяснила свой отказ играть Машу: «Артистка, которой поручили эту роль, ни за что не хотела уступить ее даже для одного раза».

Чехов был на трех репетициях «Чайки» — 12 и 14 октября и на генеральной — 16 октября. Только одна репетиция (14 октября) прошла хорошо (см. восп. Потапенко, с. 340—341).

И на первом спектакле были зрители, сумевшие оценить пьесу. М. И. Чайковский писал А. С. Суворину 21 октября: «За много лет я не испытывал такого удовольствия от сцены и такого огорчения от публики, как в день бенефиса Левкеевой» (Летопись, с. 436). Ал. П. Чехов послал 17 октября записку брату: «Я с твоей «Чайкой» познакомился только сегодня в театре. Это — чудная, превосходная пьеса, полная глубокой психологии и хватающая за сердце» (Летопись, с. 433). Писательница С. И. Смирнова-Сазонова написала в дневнике в этот вечер: «Ума, таланта публика в этой пьесе не разглядела. Акварель ей не годится. Дайте ей маляра, она поймет» (ЛД т. 87, с. 309). Н. А. Лейкин, написавший 17 ок­тября в дневнике о провале «Чайки», увидел в ней «новые типы и характе­ры». «Ни банальностей, ни общих мест никаких, а публика Александрин- ского театра любит банальности и общие места» (ЛН, т. 68, с. 504). Л. А. Авилова прислала в «Петербургскую газету» «Письмо в редакцию» (напечатано в № 290): «Говорят, что «Чайка» не пьеса. В таком случае посмотрите на сцене «не пьесу»! <...> Может быть, после таких «не пьес» мы и вокруг себя увидим то, чего не видели раньше, услышим то, чего не услышали. А настоящих пьес будет еще много, очень много».

Чехов ушел из зрительного зала после второго акта, когда провал пьесы был уже очевиден. Просидев до конца спектакля в уборной Левке- евой, он ушел из театра и до двух часов ночи бродил по городу. 18 октября в 12 часов дня первым товаро-пассажирским поездом уехал в Мелихово.

Второй спектакль «Чайки» состоялся 21 октября. Пьеса шла с небольшими купюрами и измененными ремарками, сделанными А. С. Сувориным и режиссером Е. П. Карповым. («С Вашими поправками я согласен — и благодарю 1000 раз», — писал Чехов Суворину 22 октяб­ря.) Однако постановка в целом все же оказалась неудачной, и после пятого представления «Чайка» была снята со сцены Александринского театра.

А. И. ЯКОВЛЕВ

У ЧЕХОВА В МЕЛИХОВЕ

(Стр. 356)

Печатается по тексту первой публикации: Русские ведомости, 1909, № 190, 2 июля, подпись: А. Фамилия автора была раскрыта только через 70 лет (см. публикацию воспоминаний А. И. Яковлева в «Литературной России», 1980, № 4, 25 января).

Яковлев Алексей Иванович (1878—1951), историк, доцент, после революции профессор Московского университета, член-корреспондент Академии наук. Сын известного просветителя чувашского народа И. А. Яковлева, друга семьи Ульяновых. А. И. Яковлев — автор воспоми­наний о встречах с В. И. Лениным.

А. И. Яковлев с товарищем П. И. Никашиным посетили Чехова в Мелихове, когда они были студентами первого курса Московского уни­верситета.

В этот день, 15 апреля 1897 г., отец Чехова Павел Егорович записал в своем дневнике: «Приехали Селиванова и два студента. Был Семенко- вич» (ЦГАЛИ).

В мае 1896 г. Л. Н. Толстой получил коллективное письмо членов петербургского Комитета грамотности с просьбой высказаться по поводу закрытия правительством комитетов грамотности. Ответ Толстого, пере­росший в статью, нелегально распространялся в России в списках под названием «К либералам». В 1897 г. ответ Толстого был издан В. Г. Черт­ковым в Лондоне.

Перейти на страницу:

Все книги серии Серия литературных мемуаров

Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
60-е
60-е

Эта книга посвящена эпохе 60-х, которая, по мнению авторов, Петра Вайля и Александра Гениса, началась в 1961 году XXII съездом Коммунистической партии, принявшим программу построения коммунизма, а закончилась в 68-м оккупацией Чехословакии, воспринятой в СССР как окончательный крах всех надежд. Такие хронологические рамки позволяют выделить особый период в советской истории, период эклектичный, противоречивый, парадоксальный, но объединенный многими общими тенденциями. В эти годы советская цивилизация развилась в наиболее характерную для себя модель, а специфика советского человека выразилась самым полным, самым ярким образом. В эти же переломные годы произошли и коренные изменения в идеологии советского общества. Книга «60-е. Мир советского человека» вошла в список «лучших книг нон-фикшн всех времен», составленный экспертами журнала «Афиша».

Александр Александрович Генис , Петр Вайль , Пётр Львович Вайль

Культурология / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное