…А родись счастливой

– Чего-о? Сто сорок рэ – это что, ноги?

– А «Волгу» он не тебе разве оставил?

– Так что, её жрать-то будешь?

– Продать можно. Грузины вон хорошо дают за новую двадцатьчетвёрку, а она у вас с иголочки.

– А ездить я на трамвае должен?

У Степана больше не нашлось резонов. Вот сынка бог дал Сафронычу! Сто сорок рэ ему – не деньги и «Волга» – не капитал! А разобраться, стоит ли он и ста сорока?

Игорь мотал головой, подставляя её под нож морозного воздуха, но не мог остыть.

– Представляешь, сука, а? Батя, говорит, рубля ей не оставил, да? А я-то знаю, сколько у него было и куда всё ушло. Ты скажи, ты им шампанское возил? Возил, скажи?

– Возил, кажись, а чего тут такого?

– А бутылки потом сдавал?

– Да когда же это Анатолий Сафроныч бутылки бы стал сдавать?! – Степан усмешливо глянул на Игоря. Бутылки! А говорит, батю своего знает.

– Во! Не сдавал! А ты знаешь, что бутылка из-под шампанского – самая лучшая кубышка? Суй туда бежевые, затыкай пробкой и закапывай, и ни одним миноискателем не надыбаешь. Он на даче у нас пару таких закопал – как кабан всё изрыл, до сих пор не найду. Приятель у меня в Афгане служил с собачкой, она у него мины пластмассовые ещё только так выковыривала, а тут – тю!.. Всё подряд копать надо, весь гектар, понял?

– А зачем в бутылку да ещё закапывать? Теперь сберкасса любой монетой берёт.

– Дуня! Смотря сколько и от кого закапывать, понял? Она, сука, точно всё это закопала.

– Да ты чего её всё сучишь-то? Какая она тебе сука?

Игорь откинулся к дверце так, словно его одолела дальнозоркость, а надо было получше разглядеть этого вахлака. Разглядел. Бугай действительно такой, что как хочет, так и размажет… «А в чистом поле и тем боле». Сообразил, что с таким лучше полегче.

– А ты тот самый, да? – решил он удивиться. – Который на неё глаз положил? Кащей, знаешь, мне чего говорил? Вот этот, говорит, дядя Стёпа знаешь, сколько вашей Любке рыжих наклепает? Кучу! Если она захочет, конечно.

– Во, дурь-то пьяная где лезет! – засмеялся Степан. – Кащей! Кащея твоего мы уже не догоним – у него все четыре кованы, а у меня только привод. Тут станция скоро, может, я тебя на электричку пересажу?

– Не, Стёп, ты чего? Я ещё возьму да потеряюсь спьяну. Тебе велено меня отвезти? Вот и вези.

– Тогда уж спи лучше. Быстрей приедешь.

Глава 8.

Любу разбудил телефонный звонок. Трезвонил он, видимо, давно, и она даже слышала его во сне, но никак не могла понять, что это за звон. Ей снилось что-то тревожное, какая-то пустота, наполненная нудным звоном, и она одна в самом центре этой пустоты и ей некуда деться от звона.

Рывком дёрнулась из пустоты и осознала, что звонит телефон.

– Я тебя разбудила? – спросила из трубки мать.

– Разбудила, – ответила Люба, стараясь окончательно проснуться.

– Извини. Но теперь уже всё равно. Ты телеграмму мою получила?

– Спасибо, получила. Но, ма, лучше бы ты приехала сама.

– Тут много во-первых, во-вторых и в-третьих. Ну, как всё прошло, сколько было народу?

– Много. А какое это имеет значение?

– Колоссальное, девочка. Неужели не понятно? Важно ещё, что за люди были.

– Всякие, ма. Молодые, старые, толстые, тонкие, лысые и волосатые, рыжие и вороные. Каких тебе ещё надо?

– Ты не выспалась? Что тебя так раздражает? А его семья была?

– Были сыновья и их мать.

– Представляю, зрелище для публики… Надеюсь, без скандала?

– Надейся.

– А на самом деле? Что ты надела на траур? Я недавно видела фото с похорон Высоцкого. Марина Влади там так смотрелась! Представляешь, её белые длинные волосы…

– Ма, успокойся, я выглядела лучше, – перебила Люба мамин захлёб. – Ты где сейчас, ма?

– В Юрмале, но, наверно, уеду в Таллин.

– А не хочешь сюда? Приезжай, мне так плохо, ма…

– Девочка, мне не лучше, уверяю тебя. Ты хоть просто освободилась, и у тебя ещё всё впереди. А у меня Никодим хандрит! – Она даже всхлипнула в трубку. – Бьюсь вокруг него, как рыба об лёд, а толку никакого. У него отвергли рукопись, он весь в стрессе и ко мне, конечно, ноль внимания. Даже капризничает, как перед мамой.

– Ну и брось ты его, ма, ко всем чертям!

– И что дальше?

– Укатим к тёплому морю или куда-нибудь в горы, к грузинам пить молодое вино.

– Хочешь, чтобы тебя у меня украли?

– А мы скажем, чтобы нас крали вместе.

– А потом меня выкинут на повороте? Спасибо. Я должна везти Никодима в Таллин, там появился экстрасенс, и мне обещали устроить к нему на сеанс. Ты не поможешь мне деньгами? А то я дорого отдала за починку машины, и сеансы эти кое-что стоят.

– Ма, я не знаю, что у меня есть и есть ли?

– Ну-ну, девочка! Это надо выяснить немедленно. Ты что? С этим не шутят.

– Хорошо, просплюсь и выясню. А потом приеду к тебе, ага?

– Но я же не знаю, где мы будем.

– А я подожду. Устроитесь – сообщишь. Ма, не бойся, я не буду отбивать у тебя Никодима, он не в моём вкусе.

– Никодима оставь. Он не красавец, но вполне порядочный человек.

– Я думала, ты скажешь: «вполне порядочный мужчина»…