…А родись счастливой

А тут Игоря как раз отдали под суд и влепили восемь лет колонии общего режима за то, что при обыске в его квартире нашли несколько колод карт, помеченных краской, светящейся при ультрафиолетовом облучении, и тряпичный пояс с ячейками для батареек. Слава богу, источника ультрафиолета в доме не оказалось, а то бы докопались и до места его изготовления в радиофизическом НИИ. Впрочем, может быть, и не стали бы так-то уж копать, поскольку главная задача у следствия была найти, за что посадить слишком развернувшегося и строптивого кооператора, не желающего никому заносить излишки прибыли. А для выполнения такого задания хватило конфискованного видеомагнитофона и набора кассет с «фильмами порнографического содержания, не предназначенных для широкого показа». Но, коль скоро статья там не шибко щедрая на отсидку, в дело пошли колоды помеченных карт и «пояс для источников питания источника ультрафиолетового излучения», а, стало быть, «для приготовления мошенничества в особо крупном размере». Правда, размер мошеннических выигрышей Игоря никто высчитывать не стал, поскольку в деле числился всего один пострадавший, да и тот играл с ним на мифический клад, так и не обнаруженный на территории колхоза «Ударник». Но, если бы нашли, да он оказался огромным, да его бы выиграл Сокольников И.А., то… В общем, неучтённый «особо крупный размер» вполне потянул на восемь лет заключения.

– Вот теперь и вози ему передачки да проси свидания. Неволя способствует состраданию, – в сердцах сказала тогда Люба, чем окончательно обидела Серафиму.

– Я тебе что, голодная коза, что с возом сена к козлу едет?! – взорвалась Серафима и бросила Любе ключи от комнаты, где столько времени они работали вместе.

Шалый пришёл в монтажную сказать, что найдёт Любу как только что-то узнает у консула, и протянул ей визитку с множеством номеров телефона.

– Мой прямой – на обороте. Звоните в любое время. Буду рад. – И опять покраснел, как мальчишка.

– Спасибо. Буду ждать. И позвоню насчёт передачи, если согласны…

– И не только насчёт передачи, – брякнул Шалый, привыкший к женскому вниманию, и осёкся: ведь теперь он сам просил звонить ему в любое время. – А по передаче… Вот я огляжусь и выберем время…

– Хорошо. Жду звонка, – сдержанно выговорила Люба, понимая, что сдержанность сейчас лучшее из того, что должно быть с её стороны.