А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Путь ко «всеведению», цельному, глубинному постижению мира начинается с внутреннего творчества, под которым И. В. Киреевский понимал стремление к внутренней цельности, сосредоточение, собирание всех отдельных частей души в одну силу, а затем погружение внутрь, поиск неповрежденной грехом, сокровенной основы человеческой личности, связанной с идеей нетленной, вечной, совершенной жизни. В. В. Зеньковский писал: «“Позади” сердца мы должны поместить тот таинственный центр личности, который зовут “глубинным я” или как-либо иначе. Там и находится подлинный субъект всего, что происходит в личности, – это есть “субъект”, личность в ее основе… Это закрытая сфера нашей личности, – и ее мощь, ее возможности, ее крылья – все это остается часто нераскрытым, неразвернувшимся, – порой люди только чувствуют в себе эту глубину»[1287]. И. В. Киреевский проявлял особый интерес к слову, писал о том, что в душе каждого человека есть незаметный, потерянный островок: «…снаружи камень, внутри рай!»[1288]. У него даже есть неопубликованная работа «О том, что так называемый рай есть образ внутреннего человека»[1289]. Философ замышлял объемный труд. В Библии сказано: «Царство Божие не приидет приметным образом, и не скажут, вот здесь оно, или вот там, ибо Царствие Божие внутри вас есть» (Лк. 17, 20–21), в живой вере и твердом уповании, в чистой совести и любви. И. В. Киреевский писал, что «есть какое-то слово, венец и основание всякого мышления, ключ ко всем тайнам, цель всех воздыханий человечества; <…> слово незаметно хранится в сердце, <…> лежит оно несгораемо, в вечном огне из самых пламенных чувств, из горячих дум и раскаленных образов воображения человека, к нему ведет воздушная лестница <…> по ступеням этой лестницы скользят незримые духу <…> легкие тени, которые помогают душе»[1290] и приводят к Богу. В Библии также есть образ лестницы: «И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот Господь стоит на ней…» (Быт. 28, 12). Характерно особое, почти сакральное отношение к слову И. В. Киреевского и А. С. Хомякова. Слово, «как прозрачное тело духа»[1291], должно живо передавать все его движения. А. Хомяков называет первой стихией творчества точность языка. Строгость к собственному слову, как он считал, строгость к собственной мысли, ибо бесконечно воздействие слова на мысль[1292].

Внутреннее делание, как считал мыслитель, начинается со слезной молитвы, молитвенного творчества, «духовного художества», со скромности ума, с его «плача» о себе самом, ибо истина постигается не одним рассудком, а всей духовной сферой человека, цельность которой во многом зависит от сердца. И. В. Киреевский писал, что, молясь в церкви, русский человек «не кричит от восторга, не бьет себя в грудь, не падает без чувств от умиления», он «старается сохранить трезвый ум»[1293]. Его «слезы <…> льются незаметно, <…> никакое страстное движение не смущает глубокой тишины его внутреннего состояния»[1294]. Процесс творчества связан с личностными качествами, с верой. Ум, по И. В. Киреевскому, только рабочая сила сердца. Мышление, отделенное от сердечного стремления, есть развлечение для души, как и бессознательная веселость. Одностороннее серьезное и сильное занятие науками, искусством принадлежит также к числу изощренных средств развлечения, чтобы рассеяться, отделаться от самого себя, и плоды такого творчества весьма сомнительны. Если человек не устремляется к решению вопроса о смысле жизни, если он при учености своей злое сердце имеет, то достоин сожаления и со всем своим знанием есть сущий невежда, вредный самому себе, ближнему и целому обществу. «Познание веры» славянофилы выдвигают на первый план.

На И. В. Киреевского особенно оказало влияние исихастское учение, в котором целью внутреннего делания являлось не только духовное, но духовно-телесное преображение, когда нетварный божественный свет распространялся и на тело подвижника, делая его светозарным. Аскетика возводилась на уровень высочайшего художественного творчества, материалом которого становился сам человек. Необычным является то, что, по И. В. Киреевскому, «внутреннее средоточие бытия» должен стремиться отыскать в глубинах своего духа каждый верующий человек, а не только аскет. Исцеление – это и есть восстановление внутренней цельности. Внутреннее творчество – созидание человеком самого себя. Представляется справедливой точка зрения В. В. Зеньковского: учение о необходимости восстановления внутренней целостности есть, по сути, надежда на возможность преодоления падшей природы, начало торжества того всеобщего «восстановления», которое возможно лишь в Царствии Божием[1295].