А. Смолин, ведьмак

Да и не это главное. Другое неясно — чего меня так заколбасило? Хотя первое предположение у меня уже есть. Даже вывод. Я все-таки клинический идиот, который не умеет слушать собеседников. Ведь сказано было — Дара какое-то заклинание на этого мельника-инфарктника наложила, чтобы тот лежал, и не дергался. Ну да, теперь могилку разрыли, и он пошел туда, куда его звал долг, возникший вследствие данного при жизни слова, но заклинание-то никуда не делось. Оно при нем осталось! А тут я полез доброе дело творить, две структуры сплелись в одно целое, и получилось то, что получилось. Это как холодный и теплый атмосферные фронты, которые сталкиваются лоб в лоб. В этом случае без урагана и прочих природных явлений тоже не обходится. Оттуда у него и чернота внутри имелась. Это было ведьмино заклинание.

Сдается мне, что я еще легко отделался. Все могло бы быть куда хуже, и даже без участия вон тех ржавых труб. Меня запросто могло перемолоть в труху на пару с неупокоенной душой. А почему нет? Магия ведьм — мощная штука, мне ли не знать?

Ох, как все болит-то! И зелья никакого с собой нет.

— Хозяин, — подбежал ко мне запыхавшийся Родька. — Целый? Уф! Я уж думал — все!

— Обрадовался поди? — просипел я и выплюнул из рта невесть как оказавшиеся там соломинки. — Тьфу!

— Ты что такое говоришь? — чуть не заплакал слуга, причем на этот раз без наигрыша. — Как не совестно!

— Переживал, — подплыла ко мне синим облачком Жанна. — Правда переживал! И я тоже. Тебя когда в воздухе с шаровой молнией закрутило, мы все испугались, даже эти странные старички. Особенно тот, что в кепке. Он чуть бороду себе не вырвал, честное слово.

— Шаровой молнией? — озадачился я.

— Ну да. — Жанна присела рядом со мной. — Тот черный, когда ты его за руки взял, сразу засветился и стал как шар, внутри которого все блестит и искрит. Я в детстве видела такое, оно потом взорвалось и чуть наш общий сарай во дворе не спалило. Тогда кто-то и сказал: «шаровая молния». Вот это очень похоже было. Тебе больно?

— Терпимо, — я встал на ноги, покачнулся, но удержал равновесие. — Сходил, называется, на речку. Подышал воздухом.

Обоих Хозяев я нашел на берегу, ко мне, на перекресток, они не пошли. То ли не захотели, то ли не могли. Там поле, там не их территория. Здесь все четко разделено на зоны влияния.

— Ну, ведьмак, ты и устроил! — именно так встретил меня дядя Ермолай. — Прямо как в грозу все было, только без грома.

— Так старался. — Я с печалью глянул на свои джинсы, которые хоть и подсохли, но не настолько, чтобы не впитать пыль и грязь перекрестка. — Как в таком деле обойтись без спецэффектов и 3D?

— Без чего? — Карпыч пытливо глянул на приятеля.

— Шутит он так, — пояснил тот. — Радуется, что все обошлось в результате. Мельник-то ведь всё, ушел?

— Ушел, — подтвердил я. — Правда, чуть меня с собой не уволок за компанию.

— Дара знающая ведунья, — степенно огладил бороду Лесной хозяин. — Что да — то да.

— Не то слово, — усмехнулся я, и более ничего говорить не стал.

Почему? А это не имеет смысла. В мире Ночи все устроено просто и справедливо, чем дальше, тем больше я это понимаю. Тебя предупредили, но ты этого то ли не услышал, то ли просто не захотел думать, потому все дальнейшие неприятности — это твоя проблема. Здесь никто никогда крайнего не ищет, каждый отвечает за свои слова и поступки сам. Без участия третьих лиц.

— Вот теперь можно будет и спать спокойно на лето лечь, — потер ладошки, из которых тут же на землю пролилась тоненькая струйка воды, Карпыч. — И никто над ухом орать не станет дурным голосом. Ты, ведьмак, никуда не уходи, я быстро!

Невероятно ловко, так, что я даже этого движения не заметил толком, водяник скользнул в реку. Причем даже кругов на поверхности не осталось!

— А ты нам гребешки привез? — требовательно спросил девичий голос, после чего из воды одна за другой появились прехорошенькие в лунном свете лица русалок. Меня, правда, теперь не обманешь, знаю я, что они из себя представляют вне воды да ночи. — Забыл, небось?

— Почему забыл? — нахмурился я. — Привез. И гребешки, и бусы. Они там, у костра, остались.

— Бусики, бусики! — запереговаривались девушки. — Вот хорошо-то!

Прямо как туземки с дикого острова. Еще чуть-чуть, и можно открывать колониальную торговлю, менять пластмассовые бусы и зеркальца на речной жемчуг.

— А ну, брысь! — из воды вылез Карпыч, держа в руках приличных размеров чашу, поблескивающую в лунном свете камнями, которыми были инкрустированы ее бока. — Разгалделись! Вот, держи!

— Ого! — Я цапнул подарок, сразу же подивившись его весу. На полкило потянет, не меньше. Как видно, в старые времена тонкостенные поделки класса «рюсс стайл», которыми сегодня битком набиты антикварные лавки в центре Москвы, были не в чести. Что этот артефакт, что круговая чаша, которую мы с братами-ведьмаками передавали из рук в руки тогда у дуба, отличало одно — основательность. — Вещь!