А ты придешь к тому дереву? (СИ)

Наконец, он нырнул под одеяло, и Дин сразу же заключил его в объятия. Их взгляды встретились. Дин начал осторожно оглаживать плечи и грудь любовника, не отводя глаз. Обычно Эйдан опускал ресницы и расслаблялся, позволяя теплым ладоням изучать свое тело и наслаждаясь ощущением близости. Но не сегодня. Сегодня ему необходимо было видеть глаза Дина, впитывать его взгляд, запоминать каждую черточку. Обычно мужчины к 30-ти годам уже выказывали признаки возраста, но не Дин. Он был красив, даже несмотря на три недели, проведенные в тюрьме. Эйдан провел ладонью по спине любовника, чуть сжав ягодицу, и услышал тихий стон. Дин был сильным и здоровым. Он ни разу не болел. Его кожа под пальцами была мягкой и гладкой. Ее не тронула оспа, унесшая многие жизни и еще больших сделавшая уродами. Это было так бессмысленно – приговаривать к смерти такого прекрасного здорового мужчину.

Эйдан невольно вздрогнул, когда Дин задел огромный синяк на его ребрах. Блондин нахмурился:

– Ты ранен? Кто это сделал?

– Пустяки, – солгал Эйдан. – Меня боднул баран, когда я занимался заболевшей овцой.

– Ты не умеешь врать, Эйдан Тернер, – Дин скептично изогнул бровь. – Ты всегда очень аккуратно обращался с животными.

Брюнет тихо зарычал, признавая поражение. Провести Дина О’Гормана всегда было непросто.

– Что случилось?

– Это важно?

– Да, для меня важно, – настоял Дин.

– Хорошо… – Эйдан вздохнул. – Некоторые… Некоторые горожане бросали в меня камни.

– Почему? – взволнованно спросил Дин.

Брюнет скрипнул зубами и раздраженно бросил:

– Из-за нашего грехопадения последние двенадцать лет, из-за чего же еще? Все равно ты с этим не можешь ничего сделать. Не похоже, чтобы ты мог вырваться отсюда, чтобы как всегда защитить мою честь!

Дин болезненно поморщился:

– Я надеялся, что они оставят тебя в покое. Это же я – чудовище.

Кровь Эйдана вскипела от необъяснимой злости. Он отшатнулся и, схватив рубаху, натянул ее на себя:

– А они не оставили. Ты действительно думал, что так героически пожертвовав собой, остановишь слухи? Ты ошибся! Люди глупы, но не настолько, чтобы не понять сути нашей связи! – он сорвался на крик, почти не чувствуя, как по его щекам текут горькие отчаянные слезы, которых он уже не мог сдерживать. – Почему? Почему ты так поступил? Неужели ты и правда считал, что твоя смерть сделает мою жизнь лучше? Ты позволил посадить себя в тюрьму… Отказался сражаться, защищаться, бежать… Ты хоть на мгновение задумался, на что ты меня обрекаешь? Как я буду жить – один в этом ужасном мире? Без тебя? Я не нужен этому миру так же, как и ты, Дин! Мы оба не нужны ему. Он не примет нас такими, какие мы есть. Я не хочу жить, если тебя нет рядом! – он вдруг замолчал, закрыв лицо ладонями и всхлипывая как ребенок.

– Тшшш… Я здесь, я с тобой… – Дин приподнялся и сел рядом. Он обхватил запястья Эйдана, заставляя убрать руки от лица, и начал покрывать его лоб и щеки легкими быстрыми поцелуями. – Эйдан, любовь моя, не говори так. Ты же знаешь, у меня не было выбора. Все знали, что Блэкхок задирает тебя. Они бы тебя обвинили, а я не мог этого позволить, – он отпустил запястья брюнета и заключил его лицо в свои ладони, принуждая посмотреть на себя. – Я знаю, что это было давно, но, Эйдан, ты помнишь, что я сказал тебе, когда вернулся из военной академии? Ты помнишь, зачем я туда уехал, хоть никогда не стремился к карьере военного?

– Помню… как я могу забыть?

– Тогда повтори.

– Ты сказал, что хотел, чтобы у меня была возможность сделать выбор, как я хочу провести свою жизнь.

– Именно, и сейчас я делаю то же, – Дин перевел руки ему на плечи, поглаживая их. – Я хочу, чтобы у тебя был выбор. Я готов умереть как грешник, как богопротивная тварь, чтобы ты мог начать жить заново. Мог спасти свою душу. Ты сможешь уехать отсюда, перебраться в город, найти работу и жениться на прекрасной девушке, которая даст жизнь твоим наследникам. У тебя будут сильные здоровые сыновья и прекрасные дочери. Они обязательно унаследуют твои смоляные кудри и прекрасные ореховые глаза! Вот, что должно быть в твоей жизни, а не унижение и смерть.

Поцелуи и ласки Дина всегда успокаивали Эйдана. Так было и сейчас.

– А ты? – тихо спросил он. – Ты помнишь, что я тебе тогда ответил?

Дин задумался, припоминая в точности слова, которые произнес его возлюбленный двенадцать лет назад, а, вспомнив, шумно выдохнул:

– Ты сказал, что выбрал меня… но это было очень давно, Эйдан! Многое изменилось. Ты был совсем ребенком, когда сказал это, – он спешно продолжил, не позволяя себя перебить. – Я жертвую собой, чтобы ты мог обрести свободу. Теперь у тебя не будет возможности выбрать меня, ты же понимаешь.

Эйдан ощутил, как только утихшая злость вновь набирает силу, но постарался держать себя в руках.