А ты придешь к тому дереву? (СИ)

Первой из кареты вышла леди О’Горман, и Эйдан буквально не поверил своим глазам. Он никогда ранее не видел ее настолько усталой, бледной и… некрасивой. Мать Дина всегда отличалась приятной внешностью, но скорбь и боль уничтожили ее красоту. Она определенно очень много плакала, хоть и пыталась скрыть это косметикой и пудрой. Она была одета в черное платье, и Эйдану вдруг стало интересно, надела ли она траур сейчас или сразу, как Дина арестовали.

Женщина сделала несколько шагов к сгоревшей тюрьме, и люди стали собираться вокруг, перешептываясь.

Эйдан взглянул на карету. Там внутри был кто-то еще – он слышал женский плач. Кучер открыл вторую дверцу и помог выйти Мэгги – старой нянечке Дина. Она неуклюже выбралась и остановилась. Ее руки дрожали, а лицо была наполовину закрыто платком, с помощью которого она пыталась сдержать всхлипы.

– Мисс Маргарет… – прошептал Эйдан.

Он был очень привязан к старой экономке О’Горманов и ему было больно видеть ее в таком состоянии.

Увидев выжженную пустошь перед собой, она замерла в ужасе. Кажется, именно в этот момент она осознала произошедшее – то, что Дин больше не вернется домой, не поцелует ее в щеку перед сном, не посмешит шуткой и не похвалит ее стряпню. Больше никогда.

Из ее горла вырвался вскрик отчаяния и боли:

– Нет!!! Нет, мой малыш!!! НЕТ!!!!

Она попыталась броситься к останкам тюрьмы, но запуталась в подоле длинного платья и упала на мокрую землю. Не раздумывая, Эйдан бросился к ней, чтобы помочь. Пожилая женщина подняла на него взгляд и, узнав, крепко обняла, утыкаясь лицом в его влажный плащ:

– Ох, мистер Эйдан, это так ужасно… он… они… – она вновь расплакалась. – Он же был таким милым и добрым… это же ошибка… Он не мог убить тех мужчин. Мой бедный господин, он был так молод… Мой мальчик, мой малыш…

– Я знаю, знаю… – Эйдан ласково погладил ее по волосам, не представляя, что еще сказать.

Он поднял голову и огляделся, понимая, что в этот момент все на площади смотрят на него, в том числе его собственные родители. На лицах мистера и миссис Тернер застыло удивление.

– Мэгги! Отойди от этого человека! У нас с ним больше нет никаких отношений, я запрещаю тебе находиться в его компании, – распорядилась леди О’Горман. – Хадлоу, уведи ее обратно в карету, если ее не держат ноги, – приказала она кучеру, и тот осторожно, но уверено забрал женщину из рук Эйдана.

Леди О’Горман одарила его взглядом, полным презрения и ненависти. Она резко отвернулась, но тут заметила в толпе его родителей.

– Это все ваша вина! – воскликнула она, указывая на них трясущимся от ярости пальцем. – Я правильно воспитывала сына. Он таким не был. Он не был убийцей и на других мужчин не заглядывался. Это ваш сын соблазнил его как настоящий демон, которым он и является. Он никогда бы не ввязался в эти отвратительные вещи по собственной воле. Если бы вы только лучше воспитывали своего ребенка. Если бы вы привили ему добродетель и праведность. Если бы вы вырастили его достойным. Так нет же! Он преступник и извращенец. Смерть моего сына на его совести!

Мистер Тернер выслушал эту отповедь, не отводя взгляд.

– Вы ошибаетесь, – наконец, громко, так чтобы все слышали, объявил он, бросив на Эйдана неприязненный взгляд. – У меня нет сына.

Миссис Тернер во время этой сцены так и не подняла взгляд от земли, пока муж не обнял ее за плечи, уводя прочь. Кажется, леди О’Горман удовлетворилась произошедшим и направилась к руинам тюрьмы.

Эйдан почувствовал, как ему на плечо легла рука мистера Армитэджа.

– Не слушай их, Эйдан, – шепнул книготорговец. – Не повторяй моих ошибок. Это не была твоя вина. Дин решил так самостоятельно. Он любил тебя, и ты никогда не принуждал его к этому.

– Если бы меня не было, он был бы жив, – проговорил в ответ Эйдан.

– И, вероятно, его жизнь была пуста и уныла, и он терзался мыслями о том, почему будто половины его души не хватает.

– Этого мы никогда не узнаем… – покачал головой брюнет.

Единственным его желанием сейчас было увидеть Дина. Именно поэтому он тоже направился к тюрьме. Там уже стояли судебный пристав, палач, Мактавиш и преподобный Блэкхок. Они собирались, наконец, пробраться внутрь.

– Я требую отдать останки моего сына, – обратилась леди О’Горман к приставу.

– Как только мы их обнаружим, – заверил он ее, а затем обернулся к Эйдану и ткнул пальцем к его сторону. – Эй ты! Похоже, ты достаточно силен, нам нужен кто-то, кто разберет обломки.

– Вы не можете просить его! – воскликнул пастор. – Он… он слишком хорошо знал убийцу. Его тут вообще не должно быть.

– Это маленький город, тут все хорошо знали О’Гормана, – пожал плечами пристав. – Не учите меня делать мою работу, Блэкхок!

Пастор скрипнул зубами и ожег юношу взглядом. Свою злость он спустил на Мактавиша, угрожая тому, пока Эйдан разбирал завал:

– Молись, чтобы в камере оказались кости. Ты знаешь, что ждет пособника убийства и поджигателя.