Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру

– И Ним, допустит это безбожие?! – Поразился Мес-Э.

– В Халтамти это называется – справедливость. – Невозмутимо ответил ему нимиец.

– Так мы ведь не против, – трусливо заблеял лагар градоначальника Нибиру, и остальные с готовностью ему закивали, – пусть приходят, мы с радостью откроем ворота.

– Воины потребуют своей добычи.

– Мы выложим большой откуп, за свою безопасность.

– Боюсь, этим они не удовлетворятся.

– Так, что ж им надо?! – Начал терять самообладание энси.

– Насытиться. Любому воину хочется насытиться своей победой: резней, соитием и хорошим кутежом.

– Ну, это мы устроим – успокоился Мес-э. – Пусть доблестные унукские воины порезвятся в пределе бедняков. Собрать золото для своей неприкосновенности побирушкам все равно не по силам, ну а мы избавимся от лишней головной боли. Там-то, доблестные воины и смогут всласть порезвиться, а если им захочется больше страсти, то в нашем городе достаточно дочерей Шамхат, которые не поскупятся ради родного города своим телом. Ну, а са-калей ждут утехи в объятиях прекрасных жриц, и прислужниц и прислужников Инанны.

– Хитро. – Оценил его находчивость черноликий. – Отдав на откуп предел нищих, священный Нибиру спасает себя и богатые концы за стенами от разграбления. Однако концы простолюдинов находящиеся вне стен, пострадают все равно.

Нимиец, удивленно поведя по соглашающимся лицам нибирийцев, обратился уже к ним ко всем:

– Вам не жалко их?

– Что делать? На все воля божья. – Ничуть не смутившись, ответил за всех, хмурый жрец грозного Энлиля, старший средь святых заговорщиков.

Удивленно поведя бровями, нимиец еще раз отметил про себя, предательскую сущность каламцев.

– А что вы намерены делать с вашим верховным жрецом? – Не сдержал любопытства чашеносец единодержца.

– Снимем с него сан, да и отпустим отмаливать свои грехи в дальние молельни.

– Отдайте его лучше на суд граждан, кто-то должен ответить за все, что теперь творится и станет с городом скоро.

– Хорошо, мы так и сделаем.

– С Нибиру все ясно. Вы что-то хотели относительно Киша.

Для убедительности напустив на себя благообразность, жрец начал издалека:

– Ур-Забабой овладели чрезмерная набожность и честолюбие, это всем давно известно и до поры нам это было на руку, ибо он чтит нашего бога. Но когда его гордыня, привела к сомнениям относительно местопребывания вездесущего, это перешло все границы.

– Вы про холм, что он строит?

– Именно-именно! – Обрадовано завосклциал нетерпеливый священнослужитель. – Ты верно подметил. Это именно – просто холм, а не дом неба и земли, как он хочет его называть. А его желание, сделать его выше неба – богохульно.

– Ой, ли? Уж не движет ли вами простая ревность, что не в Нибиру строится его главный дом? – Пошутил кишский сановник.

– Не кощунствуй! – Возмутился хмурый служитель. – Нибиру, и только Нибиру – есть средоточие мира! В Нибиру, поселился великий ветер в начале времен, и только здесь, быть его главному дому на земле!

– Не сердись святейший, я не хотел вас обидеть. Я простой царедворец, а не ученый муж, и я плохо знаком со священными сказаниями, кроме тех, что велит знать первосвященник.

– «Первосвященник». – Хмыкнул жрец, показывая свое презрение к верховному жрецу.

Дождавшись, пока жрец закончит свое ворчание, Азуф продолжил:

– Так что вы предлагаете с этим холмом сделать?

– Срыть! – Снова встрял в разговор нетерпеливый жрец.

– Срыть? А это не кощунство? Не прогневит ли это Вездесущего, ведь это строение возносится в честь него?

– Не слушай его, он молод и глуп и не понимает, что говорит. Достаточно будет прекратить эту богохульную стройку и подкоротить то, что уже вознеслось выше дома в Нибиру; дабы своей дерзостью не смущало небес.

– Святейший жрец хитер. Ведь сие здание вознеслось до двухсот локтей. – Подметил нимиец, отдавая должности хитроумности священнослужителя. – Недаром пастушьи народы, называют теперь Киш – вратами богов.

– Киурийцы все невежды! Они и свою деревню – Кадингирр, называют божьими вратами! – Ворчливо выругался жрец, ревнуя к славе Киша.

Азуф стыдливо смолчал, не открываясь к какому племени принадлежит.

– Смолвитесь об этом с унукцами. – Только и смог ответить иноземец.

– Нельзя избавить от заблуждений, не уничтожив знамений. – Проворчал жрец.

– Боюсь, что сии доводы не убедят воинствующего духа. Что им до заблуждений врага? Благо выслушает.

Сознавая правдивость слов купца, служитель Энлиля разбранился, рассердившись на неразумных вояк:

– А знают ли они, что врага до конца не склонить, пока им движут заблуждения??!!

Приняв обвинения на себя, иноземный гость встрепенулся и, побагровев (что с беспокойством отметил Азуф), разругался в ответ:

– Радуйтесь, что останетесь целы сами!! И молитесь, чтобы воины Лугальзагесси, случайно не снесли и ваши святыни тоже!!

Жрец, трясясь, хотел было сказать что-то обидное, а нимиец уже был готов отразить, так, что все вокруг напряглись в ожидании худшего. Но тут пришла очередь вмешаться в спор чашнику, к вящему его удовольствию, отплатить наконец, священнослужителю его же отповедью: