Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

— Да, звезды. Вот древний охотник, разгоняет диких древних зверей по небесному своду. Как далеко убежала небесная медведица, со своим дитем. Смотри, как медведица прикрывает медвежонка, чтобы не дать охотнику дотянуться до него. А там, семь сестер прижались друг к дружке, словно ища спасения. А кто-то говорит, что это сам бог-воитель бьется со злобной праматерью, защищая наш мир, от ее всепоглощающей тьмы. Глупость. Если Тиамат всепоглощающая тьма, как она может еще и звездами сверкать? Звезды всего лишь звезды. Гляди-гляди, сияющая упала… В детстве, нам так хотелось узнать, где же падает такая сияющая звезда. Однажды, я даже пошла вслед за ней.

— Вслед за звездой?

— Мне так думалось. — Мул улыбнулась своей детской дремучести.

— И ты нашла свою сияющую?

— Неет. — Засмеялась Мул. — Только сияния на свои сиденья.

— Зато я теперь знаю, почему тебя так зовут — Йар-Мул. — Улыбнувшись, подхватил шутку Кикуд.

— Дааа, хахаха.

Успокоившись после веселья, Мул продолжила свои размышления:

— Дааа, звезды. Но ведь, и они где-то кончаются. А что за ними?

— Не знаю. Об этом я никогда не думал.

— А я, все время об этом думаю.

— Это ведь кощунство, говорить так. Там боги.

— Кто их видел? Кто знает, как там у богов?

— Жрецы говорят.

— Жрецы, они много говорят. Кто-то говорит боги на небе, а кто-то на большой горе. Все ли в их словах истина? Ты же сам пострадал от них за правду.

Кикуд не нашелся, что ответить, да и меньше всего, ему хотелось ей противоречить. Тогда она продолжила:

— А там, за ними пустота, бездонная пустота с непреодолимостью разуму? Когда я об этом думаю, мне становится страшно. Жутко, насколько мы и даже боги, перед ней ничтожны и беспомощны. Но мысль эта и манит к ней.

— Удивительно — восхитился Кикуд. — Сколь много дум о мироздании, может скрывать в себе, не жрец, не жрица и даже не прислужница в храме, а простая…..

— Блудница. — Горько усмехнувшись, заключила за него Мул, прежде чем он успел договорить.

— Селянка. — Поправил он, и добавил, что только от очень умных людей доводилось слышать подобные вещи, которые недоступны невеждам.

— Что ж удивительного? Со мной знавались не только грубые вояки, но и святейшие служители храмов, и они не упускали возможности блеснуть своими знаниями и высоконравной духовностью перед деревенской невеждой. Вот мое невежество и заполнилось всякими умными словцами.

— Прости Мул, я не хотел тебя обидеть. Мне жаль, если это тебя задело.

Мысленно благодаря Кикуда за понимание, она слегка вздрогнула веками.

— Ты говорил, что уверен в том, что великая нужда заставила меня встать на такой путь. — Сказала она, и прежде чем он успел что-то ответить, продолжала. — Я расскажу тебе, и ты сам решай.

И она рассказала, запинаясь нахлынивавшими чувствами:

— Все началось с того времени, когда кому-то вздумалось мутить воду, нашей и без того бесспросветной жизни, вытащив откуда-то из грязи сына презренного чародея, снаряженного на потеху, истинным лугалем всего Калама. И отчаянные люди юга, воодушевленные его словами, вылезая из своих болот, поднялись не на своих обидчиков в больших домах, но стали грабить и убивать таких же обездоленных какими были сами. Однажды, горе пришло и в наши дома, когда перед вечерней зарей, в наше поселение ворвались безумцы влекомые призывом уничтожать все, что связывало еще их с ненавистным севером, и начали крошить и грабить. И кому-то из нас, пришлось пасть под их ножами и палицами. И среди тех несчастных, оказались и мои несчастные…, а меня…, убийцы… меня посадили в свою повозку и… возили с собой, пока… натешившись, не вытолкнули голую и посрамленную на пыль дорог.

Шло время, у людей зализывались раны: похороненные поминались в скорби; живым, кому пришлось труднее, помогали всем миром; уведенных оплакивали как мертвых; и только я, оставалась вне этого, и только меня обходили стороной. Меня никто не обвинял в лицо, все всё понимали, но в душе не могли простить, что чьи-то дочери были уведены в полон, а меня оставили у порога. И молодые не подходили ко мне с предложением сердца, не желая связывать свою жизнь с порченной. Только…, только блудливые мужья, тайно стучались по ночам, требуя удовлетворить их похоти, но я не подпускала их и близко, бранью, камнями и палками отгоняя от охоты изменять женам. Ты спрашиваешь, как же случилось тогда это? Нет, не тогда. Ты спрашиваешь, как я выжила? Слушай же дальше.