АББА или Чай с молоком

И как только Юля запоминает все эти слова. Однажды, пересказывая Кахоберу Ивановичу параграф из учебника, Марина пыталась вспомнить слово «абориген» – и не смогла.

– Марина, это мавр! – сказала Юля. – И он красив как Бог.

– Эй! – Марина толкнула ее в бок. – А Коля?

– Вместо того чтобы сеять вражду между дружественными народами, – тихо сказала Юля, – подумай о подруге. Потому что я тоже боюсь.

Миновав ряд заграждений, они оказались за высокой оградой.

– Юля! Я боюсь.

Табличка, прикрученная проволокой к металлической решетке, гласила: «Билеты возврату не подлежат!»

– Я не хочу! – И, как зверь, за которым захлопнулась дверца клетки, Марина бросилась к выходу, но, если ты уже проходишь через турникет, вернуться назад нельзя.

– Здеся, – сказал «мавр», и это означало: садитесь в эту кабинку.

– Мы что, вдвоем поедем? – спросила Марина. Пускай они умрут. Но почему вдвоем?

– Дывоем, дывоем, – сказал мавр, показав ослепительно белые африканские зубы. – Дывоем! Хоросо!

– Нет! – успела сказать Марина.

– Мама! – сказала Юля.

– Мама! – сказала Марина.

Ей казалось, что вместо головы у нее живот, а голова, наоборот, – в животе.

Все вокруг грохотало и кружилось. Пронеслись мимо облака, дома и деревья. В толпе мелькнуло круглое улыбающееся лицо.

– А-а-а...

Кто это? Нет, она не ошиблась: это он, Витамин.

– А-а-а...

«Смотри, – хотела крикнуть Марина, – Витамин!» Но вместо этого из груди вырвался слабый стон:

– Ви-а-та-а-а...

– Ну как? – спросила Юля, когда, покачиваясь из стороны в сторону, они шли по улице, натыкаясь на прохожих.

– Голова кружится, – сказала Марина.

– У меня тоже кружится. Я вообще спрашиваю как?

– Хорошо, – улыбнулась Марина. – Хочется петь и танцевать. Но ноги не держат.

– Я же говорила: адреналин! .

В метро они ехали молча ехали – и улыбались. «Витамин! – хотела сказать Марина: – Он был там!» А может, ей показалось?

Коля Ежов уже давно стал для Марины родным человеком. С утра до вечера она слушала рассказы о Коле. Благодаря этому она смотрела на Колю глазами подруги. Старая вражда была забыта, и теперь Коля предстал. перед ней героем. Коля пригласил Юлю в кафе. Коля вернул велосипед. Наконец, Коля любил Юлю – и только за это Марина была готова простить ему все.

Думая о Коле, Марина снова вспомнила Юрия Петровича, и ей стало грустно. Он никогда не сможет ее полюбить. Потому что он женат. Потому что ей четырнадцать, а ему – тридцать пять. Потому что она – Муся, а он – Петрович.

– Знаешь, – сказала Марина, когда они перешли на другую сторону улицы и повернули в арку, я тебе завидую.

Но ей никто не ответил.

– Юля?

И снова молчание.

– Юля!

Было уже одиннадцать – и Марина в третий раз позвонила Юле. Но Юля домой не пришла. Она не пришла вечером и не пришла утром – она вообще не пришла. Юля исчезла.

20

Александр Иванович метался по квартире, курил и пил холодную воду. Он ходил из угла в угол, он еще тешил себя надеждой. И наконец не выдержал: упал на кровать и, закрыв лицо руками, заплакал.

– Почему? – тихо сказал он. – Почему? Что-то случилось с телефоном:

– Але, это суд?

– Нет, это квартира.

И снова звонок:

– Але, это паспортный стол? И так целый день.

Он провел в милиции шесть часов. Его подозревали, ему задавали вопросы. Его мучили. И теперь сломался телефон. Он так ждал звонка. Он думал: она позвонит. Он еще надеялся. Он ждал.

И снова раздался звонок. И снова он бросился к телефону.

– Але, это магазин?

Утром пришел следователь. Посреди кухни стояла табуретка. На табуретке сидела Марина.

– Ты говоришь правду?

– Честное слово, мы шли и разговаривали. А потом она исчезла.

– И ты не заметила ничего подозрительного?

– Ничего – вы уже спрашивали.

– Ты должна вспомнить. Подумай.

– Как вы не понимаете: мы шли и разговаривали!

– Я понял. Ты можешь идти.

Марина вернулась в свою комнату. Она стояла и смотрела в окно, а потом устала стоять и села. Уже два раза звонил Евгений Николаевич, и два раза Марина отказалась с ним говорить, уже бабушка накрыла на стол и мама позвала ее ужинать, а она все сидела на полу, обхватив колени руками, и молчала.

– Марина, – на пороге стояла мама. – Я понимаю, тебе трудно, нам всем трудно. Но, пожалуйста...

«Коля! – вспомнила Марина. – Коля! Ежов!»

– Я не хочу есть, хорошо? Я скоро приду.

– Марина!

От заката крыши домов были розовыми. Во дворе играли дети. И воробьи чирикали на ветках. За это время ничего не изменилось: дома, деревья. и даже лица – Марина видела их раньше. Все было так же. А Юля? Как же Юля?

Но никто не заметил ее исчезновения. Город жил своей обычной жизнью. Во дворе бегали дети. Усталые мамы и папы возвращались с работы. Им было все равно.

Марина не могла вспомнить номер квартиры и набрала наудачу: сорок один. И угадала.

– Кто там?

– Это Марина.

Щелкнул замок, и Марина вошла в подъезд. «Третий этаж», – вспомнила она. Та женщина во дворе так говорила. Теперь казалось, это было не с ней: та женщина, и велосипед, и Юля.