АББА или Чай с молоком

Коля стоял на лестничной площадке и курил, аккуратно стряхивая пепел в пустой спичечный коробок. Он исподлобья посмотрел на Марину и ничего не сказал. И взгляд исподлобья, и эта его, аккуратность, и сигарета – все это, означало одно:

он знает.

– Разве ты куришь?

– Иногда.

– Ты знаешь? – спросила Марина, чтобы как-то начать разговор.

– Знаю.

– И знаешь почему? Коля, где она?

– Не знаю.

Он потушил сигарету и, положив окурок в спичечный коробок, сунул его в карман.

– Это из-за денег? Коля, не молчи!

Они вошли на кухню. Коля сел на табуретку и закрыл лицо руками.

– Наверное, из-за денег. Я не знаю.

– Почему ты молчал? Почему?! Почему ты раньше не сказал?

– Когда раньше?

– Когда велосипед забрал. Вчера. Раньше. Не знаю когда.

Ему было нечего возразить – и он молчал.

– Ты знаешь, где это? Пожалуйста, мы должны туда пойти. Сейчас.

– Сядь.

Марина села.

– Ты уверена, что это сделали они?

Она не видела и поэтому не могла сказать наверняка. Но Марина была уверена: это они.

– А если нет?

Этот вопрос застал ее врасплох. Как это – не они?

– Нет, – сказала она шепотом и замотала головой. – Они, Коля. Они!

Какая ерунда. Юля, конечно, там... А если нет? Марина не хотела об этом думать. Ей было страшно.

– Коля, мы не можем сидеть сложа руки. Нужно что-то делать... – Марина достала из кармана помятый конверт. – Вот деньги. Ты не можешь отказаться, потому что речь не о тебе. Не о тебе, понимаешь?

– Я понимаю: Я пойду.

Коля взял со стола конверт и положил в карман.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Марина. – Ты иди, Коля, иди. А я тебя тут подожду, хорошо? Нет, тут я не могу. Я на лавочке подожду, во дворе.

– Во дворе не надо. Домой иди. И жди – я позвоню.

– Только ты сразу позвони, хорошо? – сказала Марина, когда они были уже во дворе.

Коля кивнул.

– Коля! Телефон!

Он долго шарил в карманах, но ни ручки, ни огрызка карандаша у него не оказалось.

– Тридцать пять – шестьдесят один. Ты запомнишь?

– Тридцать пять – шестьдесят один.

И Коля ушел. А Марина осталась, и еще долго стояла у его подъезда. Она ни о чем не думала просто стояла и смотрела на детей, которые играли во дворе, на дома и деревья. Ей было страшно.

21

Коля не позвонил. Марина всю ночь ждала его звонка и не могла заснуть. Он позвонил уже утром это был странный звонок.

– Я не могу говорить, – сказал Коля.

– Коля, где ты? Что случилось? Где Юля?

– Юли у них нет, – сказал Коля и повесил трубку.

– Коля!

– Кто это? – на пороге стояла Елена Викторовна.

Елена Викторовна взяла неделю за свой счет Марина этого боялась.

«Она просто с ума сойдет, – думала Марина. Просто сойдет с ума».

– Ну что? – спросила бабушка, выглянув из кухни. – Что-нибудь известно?

Елена Викторовна только что вернулась от Александра Ивановича.

– Ничего. У него следователь. Они разговаривают. Измученная его вопросами, измученная жалостью и страхом, Елена Викторовна опустилась на стул.

– Почему? – сказала она. – Почему они это сделали?

Марина вернулась в свою комнату. Она ходила из угла в угол и думала, думала. Но мысли разбегались. Если Юли у них нет, выходит... Но зачем?

«Я должна понять, – сказала себе Марина. – Во-первых, Коля. Почему он не мог говорить? Где он?» Как бы далеко ни уносило ее воображение, он мог быть где угодно.

«А что, если... – подумала Марина. – Что, если Юля у них? И Коля тоже. Вот именно, он у них, и поэтому он не мог говорить... Но Юли у них нет – так он сказал. И какой смысл? Зачем им это? Не понимаю. Но если это сделали не они, то – кто? Не понимаю».

В половине первого снова раздался звонок. Марина бросилась к телефону, но Елена Викторовна ее опередила.

– Але, Саша? Ну что? Как позвонили? Не может быть... это хорошо, Саша, это хорошо... Ты должен ему сказать, слышишь? Але... ты слышишь?

– Ну что? – Марина выбежала из комнаты и, пока Елена Викторовна разговаривала, стояла рядом и ловила каждое слово. – Мама, что?!

Елена Викторовна положила трубку и молчала.

– Мама!

– Кто это? – из кухни выбежала Генриетта Амаровна. – Это Саша?

– Они звонили, – сказала Елена Викторовна. Им нужны деньги.

– Значит, она жива? Она у них?

– Мама! – всплеснула руками Елена Викторовна. – Ты же знаешь, как это бывает!

– Но она у них?

– Наверное, у них. Им нужны деньги. Полторы тысячи.

– Полторы тысячи рублей? – спросила Генриетта Амаровна.

– Долларов, мама, долларов!

– Это большие деньги, – сказала Генриетта Амаровна, подсчитав в уме, сколько раз на эти деньги можно сходить в магазин.

Вышло – полгода. Полгода на эти деньги можно ходить в магазин – каждый день.

«Деньги, – думала Марина. – Коля, деньги... – Витамин! О Боже! Витамин!»

Их было двое на кухне: он и следователь. Александр Иванович стоял у окна, заложив руки за спину, и, покачиваясь на носках, смотрел на дома и деревья, на детей, которые играли во дворе. Он не знал, как ему жить. Он не хотел жить.

– Марина напугана. Это ее лучшая подруга.

– Я понимаю. И все-таки вы с ней поговорите: вам она больше скажет. – Он жадно затянулся и потушил сигарету. – И звоните. У нас страшный переполох: не каждый день такое случается. Но вы не волнуйтесь: мы делаем все, что в наших силах. – Он встал. – Человек – не иголка. Звоните.