Аббат (СИ)

- Нет-нет, - всплеснул коротенькими ладошками лохматый. - Дело совсем не трудное. Для тебя. Нужно, чтобы люди убрали мои поля. Всего-то. Скоро ведь рожь посыплется, горох давно перезрел. Беда прямо. Увидит Хозяин, что непорядок у меня - выгонит. А я без полей пропаду. Полевик я.

Аббат задумался: дело действительно было легким, слишком уж легким. Неспроста это. Фрикко печенкой чуял подвох. Но с другой стороны, может быть, умрун не врет? Поля-то пропадают. Если весь урожай погибнет, местный владыка этого так не оставит. Полевик сильно боится и готов на все. О таких книгах Фрикко слышал. Как-то однажды настоятель Калеподий, перебрал винища и начал рассказывать о наследии Избранных. Тогда Фрикко не придал особого значения - подобные сказочки его интересовали мало. Но, может быть, действительно что-то осталось от тех времен, когда боги и колдуны жили в полном согласии.

- Ну, что, убрать поля поможем? - обратился Фрикко к своим спутникам и, не дожидаясь ответа, сообщил полевику. - Хорошо. Говори, чьи это поля и где тут ближайшая деревня?

- Здесь недалеко, за перелеском, - запрыгал от восторга косматый и дважды громко хлопнул в ладоши. - Я дам провожатого. Вот. Идите за нею.

Блестящая черно-белая сорока легко спланировала на обглоданный Пумпером смородиновый куст, который аж прогнулся под ее весом, и резко скомандовала: "грэх, грэх!". Видя, что аббат все еще мешкает, стрекотуха взлетела, описала пару кругов, и требовательно выпалила: "йшийяк!". Аббат хмыкнул и направил Пумпера следом за пестрой проводницей. Мими зашипела неодобрительно, но тоже пошла.

Надоевшая до зубовного скрежета пыльная дорога попетляла средь полей, но не долго, скользнула промеж хиленьких дубков и как-то совсем уж неожиданно воткнулась в глухой частокол, окружавший деревню. Сорока тут же взгромоздилась на нем сверху и строго сообщила: "чьюк-юк!".

- Благодарствую, - с самым что ни на есть серьезным видом отвесил ей поклон Фрикко и важно въехал в ворота.

Деревня Милые Лютики аббату не понравилась сразу. Лачуги ветхие, заборы покосились. Везде мухи, вонища. Юркие мосластые свиньи и не менее тощие и грязные детишки сосредоточенно копошились в гниющих отбросах прямо на центральной площади поселения. На аббата никто не обращал внимания. Лишь одна, облезлая от лишаев, собака подняла на чужаков гноящиеся глаза и пару раз глухо шавкнула. Посчитав, таким образом, свой долг выполненным, она утратила к ним интерес и присоединилась к общей оргии.

Оставлять здесь, у привязи, Пумпера одного аббат не решился, пришлось таскать недовольно упирающуюся скотину с собой, заглядывая во все дворы, что настроения отнюдь не добавляло.

Взрослых нигде не было.

- Покос у них что ли? Да ведь поздновато уже. И поля не убирают, - недовольно ворчал аббат, - может мор случился? Тогда отчего дети остались? И скот... мдааа... чудеса...

Пумпер меланхолично созерцал окружающую пастораль и, по обыкновению, ничего не ответил. Мими куда-то пропала.

Аббат туда-сюда крутил головой, высматривая хоть кого-нибудь, но тщетно. Деревня как вымерла. Фрикко озадаченно почесался: день уже близился к завершению, а просьбу полевика он так и не выполнил.

Рядом пробежал какой-то пацаненок, босоногий, вихрастый и донельзя грязный.

- Эй, ты! Стой! - окликнул его аббат. Мальчишка не отреагировал, и аббат ухватил его за руку:

- Стой, кому говорят! - начал заводиться аббат. - Где взрослые?

Мальчик снова не ответил. Аббат заглянул ему в лицо и отшатнулся: глаза ребенка были абсолютно пустые, без проблеска разума. Видимо почувствовав, что препятствий больше нет, пацаненок вырвался и шустро припустил дальше.

- Юродивый, что ли? - покачал головой аббат и с чувством перекрестился, - спаси тя Господи, чадо присноблаженное.

Затем решительно дернул Пумпера и направился обратно на деревенскую площадь. Однако, к удивлению аббата, там уже никого не было. Лишь давешняя облезлая шавка деловито шебаршилась в куче мусора, да тощие воробьи наперебой о чем-то сварливо чирикали в лучах заходящего солнца.

- Ну что ж, - подытожил Фрикко, - поздно уже. Сегодня мы ничего больше не сделаем. Предлагаю искать ночлег.

Пумпер не возражал, и аббат, после долгих поисков, нашел в одном из дворов заброшенную клуню, которая выглядела чище остальных, и принялся устраиваться на ночлег.

- Эх, помыться бы, - мечтательно почесался аббат и с хрустом потянулся, - и пива... мммм... с мясом...

Стоящий рядом Пумпер осторожно понюхал кучку свалявшегося прошлогоднего сена и пренебрежительно фыркнул.

- Что? Не нравится? - деланно удивился аббат и пожал плечами. - А больше ничего и нету. Так что жри, что есть.

Пумпер мотнул мордой и укоризненно вздохнул.

- Ну, и где я тебе на ночь глядя овса найду в этом клоповнике? - зевнул аббат. - Не хочешь, так спи голодным. Я вот тоже, может быть, сожрал бы сейчас зажаренного кабана целиком. Или даже лося. А нету! И обрати внимание - я не возмущаюсь, как некоторые.

Пумпер поднял глаза и печально посмотрел на аббата долгим-долгим взглядом.