Абсолют в моём сердце

Что я и делаю. Думаете, мне нужно это их веселье? Тем более, что количество собравшихся девиц кратно числу озабоченных особей мужского пола, а я там буду девятой лишней! Ни разу мне не интересна эта обкуренная компания незнакомых лиц, но вот один из них — Эштон… Поэтому купальник я напяливаю быстро.

Выходить к ним страшно, но нужно. Лицо моё выражает, очевидно, печаль всего Иерусалима, потому что брат решается на преступление:

— На вот, сестрёнка, курни и расслабься!

— Слышали бы тебя сейчас родители! Особенно мама!

— Да ладно тебе!

Наклоняется ближе к моему уху:

— Они сами покуривают иногда… Чем мы хуже?

— Я знаю, что покуривают, только несовершеннолетним не предлагают!

Да, это правда, они курят травку. В основном по субботам, когда никого нет дома, потом наивно полагают, что запах выветрился. А он стоит… На террасе, в их спальне, у бассейна…

Однажды я психанула на свою испанку и ушла с урока, домой вернулась раньше обычного. Эти двое были… слишком весёлые и чрезмерно активные: часа два искали мамин красный купальник, нашли, перерыв весь дом, потом пошли загорать на пляж… В апреле! День был солнечный, тёплый, но всё-таки апрельский!

Мне было жутко интересно посмотреть на обкуренных профессора и финансового магната… Непередаваемое зрелище: они то ржали как кони не ясно над чем, то кидались целоваться точно так же безо всякой видимой причины. Слава-те-Хосподи, хоть на секс их не потянуло! А ведь могло же…

Валяясь головой к голове на покрывале в собственной кровати, раскурили ещё одну на двоих, после чего вдруг посерьёзнели, поговорили немного о жизни, замёрзли, стали обниматься, покурили ещё, Алекс что-то промямлил и их снова накрыло по полной… Дальше я смотреть не стала.

И вот, я думаю: если такие умные и уважаемые родители ведут себя как придурки от этой травы, то что же будет со мной?!

Решаю не курить.

И я такая одна — все остальные в деле.

Но, надо заметить, никакой непристойности и распущенности, ничего из того, что я уже привыкла наблюдать на вечеринках у брата, не происходит, даже несмотря на то, что все участники посиделок полураздеты, поскольку в центре всего мероприятия — бассейн! Никаких обнимашек, сальных разговоров, слишком откровенных жестов. Собравшаяся обкуренная молодёжь обсуждает серьёзные темы: рост смертности от передозировки фентанилом, бесплатно распространяемым властями среди наркоманов Сиэтла. Благородные цели предпринимаемых обществом шагов по контролю роста числа наркозависимых в городе становятся сомнительными в свете нашумевшей на прошлой неделе публикации: проведённые исследования обнаружили фатальную загрязнённость фентанила. Если пять месяцев назад токсичные вещества были найдены в крови только 40 %, то сегодня 100 % наркозависимых, получающих дармовой опиоид, показывают наличие в своей крови одного и того же токсичного вещества. Растущая на этом фоне смертность среди уличных наркоманов наталкивает на страшные мысли.

— А что здесь удивительного? Общество очищается от нарыва на своём теле, это нормально. У животных слабые особи попросту не выживают, трусливые самцы не получают возможность воспроизвести потомство и пустить свой ген дальше. Это элементарные принципы выживания вида! — доводы светловолосого Ральфа кажутся убедительными, несмотря на своё кощунство.

— А как же гуманность? Разве это не отличительная черта человека разумного в сравнении с животным миром? — я впервые позволяю себе вмешаться.

Все присутствующие тут же обращают свои взоры на меня, включая и Эштона, что сразу заставляет пожалеть о несдержанности. Я не люблю быть в центре внимания, если только речь не о совсем небольшой компании, а здесь слишком много людей и притом чужих!

— Гуманность превращает хорошего хирурга в плохого, — сообщает Эштон совершенно ровным голосом. — А люди хотят, чтобы их лечили лучшие врачи.

Молчание виснет на некоторое время, и я вдруг обнаруживаю, что присутствующие нарочно не вклиниваются в диалог — все ждут моей реакции, моего ответа.

— Лечить человека и исцелять общество — не одно и то же. Причинять боль во имя спасения и убивать, чтобы обеспечить комфорт и безопасность для тех, кто считает себя лучше — также не одно и то же. Хирургу не нужно делить пациентов на плохих и хороших и затем причинять боль плохим, чтобы помочь хорошим.

— А ты что-нибудь слышала о триаже и очередности оказания медпомощи? В первую очередь спасают взрослых, и уже после них — детей. И в самую последнюю очередь — стариков. Потому что молодые взрослые более перспективны с точки зрения воспроизводства. Называй, как хочешь, но деление есть.

Мне нечего сказать: сколько бы ни читала, ни стремилась себя развивать, он всегда будет оставаться намного умнее меня. Он — мужчина, он — Эштон.

Беседа возобновляется, простимулированная очередной шуткой моего брата — что-что, а разряжать обстановку и насыщать её позитивом он умеет, да у него просто талант в этом! Внимание переключается на Тони и Ральфа, шуточно подначивающих друг друга.