Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня

– Да, когда я был пацаном, отец разбился на машине по пути в школу, как раз когда мне сообщили о смерти старшей сестры.

Я чертовски боялся, пока ждал. Молился, чтобы отец появился на дороге за рулем своей старенькой машины.

– Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не убивай моего папу. Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не убивай моего папу. Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не убивай моего папу.

Прошло десять, пятнадцать, двадцать, тридцать минут. Я задубел. Ноги и руки превратились в ледяные глыбы. Из носу текло. Уши горели от мороза.

– Ох, папа, пожалуйста, папа, пожалуйста, папа, пожалуйста.

Черт, я был уверен, что папа тоже мертв. Слишком много времени прошло. Наверное, съехал с утеса и утонул в реке Спокан. Или потерял управление, перескочил на встречную и въехал прямо в тягач, груженный лесом.

– Папа, папа, папа, папа.

И когда я подумал, что сейчас заору и начну бегать кругами как безумный, появился папа.

Я начал смеяться. Почувствовал такое облегчение, такое счастье, что ЗАСМЕЯЛСЯ. И никак не мог прекратить.

Я сбежал с крыльца, запрыгнул в машину и обнял папу. Я смеялся, и смеялся, и смеялся, и смеялся.

– Младший, – сказал он, – что с тобой?

– Ты живой! – заорал я. – Ты живой!

– Но твоя сестра…

– Знаю, знаю, – говорю. – Она умерла. Но ты жив. Ты еще жив.

Я смеялся и смеялся. Не мог остановиться. Чувствовал, еще немного – и сдохну от смеха.

Я не мог понять, почему смеюсь. Я смеялся, пока мы ехали по Риардану и по шоссе в сторону резервации.

И только когда мы пересекли границу резервации, я перестал.

– Как она умерла? – спросил я.

– Они устроили большую вечеринку у себя в доме, в трейлере в Монтане… – начал он.

Ага, знаю, сестра с мужем жили в старом трейлере, больше похожем на закусочную на колесах, чем на дом.

– У них была большая вечеринка… – снова сказал отец.

НУ КОНЕЧНО у НИХ БЫЛА БОЛЬШАЯ ВЕЧЕРИНКА! КОНЕЧНО ОНИ НАПИЛИСЬ. ИНДЕЙЦЫ ОНИ ИЛИ КТО!

– У них была большая вечеринка, – повторил папа. – И твоя сестра с мужем уснули в спальне. А кто-то пытался подогреть себе суп. А потом про него забыли и ушли. А рядом занавеска, она колыхнулась от ветра и загорелась над плитой, и трейлер очень быстро сгорел.

Могу вам поклясться, в этот момент я слышал, как кричит моя сестра.

– Полицейский сказал, что твоя сестра даже не проснулась, – сказал папа. – Была слишком пьяна.

Папа пытался меня утешить. Но не слишком-то утешительно услышать, что твоя сестра была СЛИШКОМ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПЬЯНА, чтобы почувствовать боль, пока ГОРЕЛА ЗАЖИВО!

И по какой-то причине эта мысль заставила меня заржать еще пуще прежнего. Я так хохотал, что меня даже немного стошнило. Чуть-чуть, так что во рту у меня оказался кусочек мускусной дыни. С детства ненавижу эту дыню. Не припомню, когда в последний раз ел этот мерзкий фрукт.

И тут до меня дошло, что сестра всегда любила мускусную дыню.

Ну не странно ли?

Это было так странно, что я засмеялся еще сильней, чем раньше. Я молотил руками по приборной доске и ногами по полу.

Я совершенно обезумел от смеха.

Папа ни слова не сказал. Просто смотрел прямо перед собой и вел машину. Я всю дорогу смеялся. Вернее, половину дороги. А потом уснул.

Брык – и отрубился.

Эмоции так захлестнули меня, что тело просто отключилось. Ага, мой ум, душа и сердце кратко посовещались и проголосовали закрыться на ремонт.

И угадайте, что мне приснилось? Мускусная дыня.

Мне снился школьный пикник – давний-предавний, когда мне было семь лет. Там были хот-доги и гамбургеры, лимонад и картошка фри, и дыня, и вот эта самая мускусная дыня.

Я слопал кусков семь.

Руки и лицо стали липкими и сладкими.

Я сожрал столько мускусной дыни, что сам превратился в мускусную дыню.

Закончив есть, я побежал на детскую площадку, хохоча и вопя, и тут почувствовал, как что-то щекочет мне щеку. Потянулся почесать – и раздавил осу, которая сосала сладкий сок со щеки.

Вас когда-нибудь кусали за лицо? Ну а меня вот кусали, поэтому я ненавижу мускусную дыню.

Я очнулся от кошмара, как раз когда папа подъехал к дому.

– Приехали, – сказал он.

– Моя сестра умерла, – сказал я.

– Да.

– Я надеялся, мне это приснилось.

– Я тоже.

– Мне снилось, как меня ужалила оса.

– Помню. Пришлось везти тебя в больницу.

– Мне казалось, что я умираю.

– Мы тоже перепугались.

Папа заплакал. Негромко. Тихими слезами. Он глубоко вдохнул и попытался перестать. Наверно, хотел быть сильным на глазах у сына. Но это не сработало. Он продолжал плакать.

Я не плакал.

Я потянулся к нему, вытер слезы с его лица и лизнул свою руку.

Соленая.

– Я тебя люблю, – сказал он.

Фигасе.

Не припомню, чтоб он мне такое говорил.

– Я тебя тоже люблю, – сказал я.

Да и я такого ему не говорил.

Мы вошли в дом.

Мама свернулась калачиком на кушетке. Там было двадцать пять или тридцать моих кузин и кузенов, которые съели всю нашу еду.

Кто-то умирает, и люди приходят и съедают твою еду. Так это работает. Забавно.

– Мам, – сказал я.

– Ох, Младший. – Мама потянула меня к себе на кушетку.

– Мне очень жаль, мам. Очень жаль.

– Не покидай меня, – сказала она. – Никогда не покидай меня.