Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня

Я поискал глазами маму, но она снова упала в обморок, и ее пришлось вывести на свежий воздух.

Посмотрел на папу. Я думал, он тоже кричит от радости. Но он не кричал. Даже не смотрел на меня. Он молча смотрел на что-то другое.

Я тоже туда посмотрел.

«Краснокожие Уэллпинита» выстроились на своей половине поля и наблюдали, как мы празднуем победу.

Я издал боевой клич.

Мы сокрушили врага! Мы сокрушили чемпионов! Мы были Давидом, который метнул камень в голову Голиафа!

А потом я кое-что понял.

Я вдруг понял, что моя команда, «Индейцы Риардана», и есть Голиаф.

Я хочу сказать, божтымой, все выпускники моей теперешней команды пойдут в колледж. У каждого есть собственная машина. У всех есть айподы и мобильники, компьютеры, и по три пары голубых джинсов, и по десятку рубашек, а еще матери и отцы, которые ходят в церковь и имеют хорошую работу.

Ладно, может, у моих белых товарищей по команде и были свои проблемы, серьезные проблемы, но угрозы для жизни они не представляли.

И я смотрел на «Краснокожих Уэллпинита», на Рауди.

Я знал, что двое или трое из них, вероятно, сегодня не позавтракали.

Потому что в доме не нашлось еды.

Я знал, что у семерых-восьмерых кто-нибудь из родителей пьет.

Я знал, что отец одного из этих индейцев торгует крэком и метадоном.

У двоих отцы сидели в тюрьме.

И я знал, что никто из них не пойдет в колледж. Ни один.

Я знал, что папаша Рауди, вероятно, изобьет его за то, что их команда проиграла.

Мне вдруг захотелось извиниться перед Рауди, перед всеми индейцами спокан.

Мне вдруг стало стыдно, что я так жаждал отомстить.

Мне вдруг стало стыдно за свою ярость и боль.

Я спрыгнул с плеч моих товарищей и бросился в раздевалку. Закрылся в туалете, и меня вырвало.

А потом я заплакал как ребенок.

Тренер и ребята подумали, что это слезы радости.

Но нет.

Это были слезы стыда.

Я плакал, потому что разбил сердце лучшему другу.

Но Бог как-то умеет всё наладить, верно?

Уэллпинит так и не оправился от этого проигрыша. Они победили всего в паре игр за этот сезон и не попали в финал.

Зато мы больше ни одной игры не проиграли за сезон и вышли в финал с рейтингом команды номер один.

Нашим соперником стала «Альмира Кули-Хартлайн», команда маленького фермерского городка, и они победили нас, когда пацан по имени Кит зафигачил в корзину мяч с половины поля за секунду до финальной сирены. Это нас раздавило.

Мы все долго плакали в раздевалке.

Включая тренера.

Наверное, единственный случай, когда мужчинам и мальчикам позволено плакать, вместо того чтобы бить друг другу морду.

Мы с Рауди долго и серьезно беседуем о баскетболе

Через несколько дней после окончания баскетбольного сезона я послал Рауди имейл, написав, что мне очень жаль, что мы их так жестко разгромили и что их сезон полетел из-за этого к чертям.

«В следующем надерем вам задницу, – написал в ответ Рауди. – И ты будешь рыдать, как гомик, ведь ты и есть гомик».

«Может, я и гомик, но я гомик, который тебя сделал».

«Ха-ха», – ответил Рауди.

Возможно, этот разговор покажется вам гомофобным и оскорбительным, но, думаю, он еще и немного дружелюбный, ведь Рауди заговорил со мной впервые с тех пор, как я покинул резервацию.

Так что я счастливый гомик!

Потому что русские не всегда гении

После смерти бабушки у меня было ощущение, что я лег в гроб вместе с ней. После того как папиного лучшего друга застрелили в лицо, мне казалось, что мне тоже суждено получить пулю в лицо.

Учитывая, сколько молодых индейцев погибло в автомобильных авариях, я уверен, что моя судьба – умереть под колесами.

Ох, я посетил слишком много похорон за свою короткую жизнь. За четырнадцать лет я побывал на сорока двух похоронах.

И в этом самая большая разница между индейцами и белыми.

Несколько белых ребят из моего класса похоронили дедушек или бабушек. Некоторые потеряли дядю или тетю. И у одного парня, когда он был в третьем классе, брат умер от лейкемии.

Но никому не доводилось бывать более чем на пяти похоронах.

Все мои белые друзья могут пересчитать своих мертвецов по пальцам одной руки. Я могу посчитать пальцы на руках, ногах, посчитать руки, ноги, глаза, уши, нос, пенис, ягодицы, соски и всё равно даже не приближусь к количеству своих мертвецов.

И знаете, что хуже всего? Что самое грустное? Что в девяноста процентах смертей виноват алкоголь.

Горди дал мне книгу одного русского по фамилии Толстой, который написал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Ну, не хотелось бы мне спорить с русским гением, но Толстой не был знаком с индейцами. И не знал, что все индейские семьи несчастливы по одной и той же причине: чертова выпивка.

Так что позвольте мне поднять стакан за Толстого, и пусть он знает, что был неправ насчет несчастливых семей.

Ладно, вы, небось, думаете, что я слишком резок. Должен с вами согласиться. Да, я слишком резок. И вот почему.